Терапия души
«Мгновенье мне принадлежит…»
Утро. Иду за свежими газетами к почтовому ящику. Поднимаюсь по лестнице к себе. Дверь полуоткрыта. Что-то темное метнулось к порогу. Мне всегда интересно, как ведут себя женщины при встрече с чем-то непонятным. Визжат от страха, размахивают руками, зовут на помощь? Я тихо, с угрозой зашипела и почти сразу улыбнулась. Это была очень черная собака, которая приветливо махала черным хвостом. Следом уже шла Наташа, моя соседка и хозяйка пса. Я спросила: «Наташа! Как собаку зовут? Редко вижу, забыла». Соседка ответила, что это Чак, надежный охранник дома в деревне, но при этом очень спокоен и добр к чужим людям.
Возможно, но живет во мне (а может, и в других) глубинный страх перед собаками. Где-то услышала, что собака — это зеркало для нас; зеркальное отражение нашей жизни, наших недостатков и достоинств, нашего настроения. Собака — и вдруг зеркало? А что? Прекрасная формула!
Уже и Чак убежал, и дверь я закрыла, а почему-то вспомнились простые строки Н. Рубцова: «Не было собак, а вдруг залаяли, раздаются чьи-то голоса». И тревожно стало. Собаки просто так не лают — если где-то голоса, если люди едут к нам, идут не всегда с добром в сердце. Спасибо Сергею Николаевичу Шмитько за искренние воспоминания о поэте («Как Рубцов на футбол ходил»). Мне кажется, что я прочла все сборники Николая Михайловича, воспоминания о нем, знаю о его трагической гибели… С.Н. Шмитько запомнил очень серьезные слова поэта, обращенные к молодому футболисту: «Ты в Господа-то веришь?» В этих словах весь Николай Рубцов и его поэзия. 44 года нет его с нами, а мы помним его стихи. Самобытнейший, настоящий русский поэт! Живет его тихая родина, живут реки, ивы, соловьи…
* России живая душа, вещее сердце России, вера в Россию, в ее силу и красоту — Псково-Печерский монастырь. Расположен он в лесном овраге. Есть красивое предание. XIV век. Охотники устроились на ночлег в дубовой роще. Крутой берег, шум ручья… Вдруг охотники услышали пение (!) прямо из-под земли… Люди стали говорить: это святое место. Прошло время. Рухнул вековой дуб, а там пещера, где жили старцы-отшельники, пещерная Успенская церковь, потом воздвигнут был монастырь… Знакомые уговорили меня поехать в эти намоленные места. Многое мне запомнилось, да разве все расскажешь? Икона Пресвятой Богородицы в пещерах, в которых хоронят братию монастыря… Художник Михаил Врубель создал прекрасный образ Божией Матери в лазурных цветах, переходящих в сиренево-нежные тона, с едва уловимыми золотыми искорками. Наверное, золото и лазурь — вот основные цвета великих художников от Джотто до Михаила Врубеля и дальше, и дальше!
Экскурсанты ходили в ближних пещерах, ноги утопали в песке, словно святая обитель не хотела нас отпускать, постепенно гасли наши свечи…
Мы шли к выходу. Я шла в самом конце нашей группы. Монах в черном одеянии о чем-то спрашивал посетителей. Я подошла, монах спросил и меня: «Откуда вы?» Я ответила просто: «Белоруссия, Могилевщина, город Чаусы». Оказалось, он из тех же мест, что и я. И вопрос был понятен: «Как там наша родина?» — «На родине всегда хорошо!» А что я могла сказать? Монах торопливо рассказывал, где он жил. Кто из родных у него остался. Было ощущение, что старший брат наконец встретил сестру. Надо было уезжать. Водитель автобуса ждать не будет. Монах легким взмахом руки перекрестил меня и сказал: «Храни вас Бог! Поклонитесь родным местам. Вы, наверное, счастливая».
Я кивнула головой. И ушла. Обычно я не оборачиваюсь, а здесь обернулась. На фоне светлых стен монастыря четко была видна фигура человека в черном, а рядом сидела черная собака. Я вздохнула. Автобус ехал, мирно гудел, а я всё думала, где же моя родина и почему я вдруг счастливая?
Родина отца, Григория Самойлова, и дедушки Федора — Россия, город Орск, Оренбургская область. На волжских просторах родина моего второго деда — Парфена Антонькова. Родина моей бабушки, Марфы Шевченко, — Украина. Родина моей мамы, Полины Антоньковой, и второй бабушки, Агафьи, — Белоруссия. Я всю жизнь живу в Белоруссии. Это моя малая родина, но и в России, и на Украине я чувствую себя хорошо, везде я своя.
* С интересом прочитала в одном из последних номеров «ФиС» рассказ ветерана войны Григория Ощенко. Рассказ о жизни, о методах лечения, о рыбе, наконец. Г. Ощенко — удивительный человек. Сразу запоминается манера его письма — убедительная, по-житейски опытная и мудрая. Вроде и не рассказ это, а доверительная беседа с читателями журнала. Он «поет» хвалу рыбе горбуше!
Я не любительница рыбы в жестяных банках, а здесь пошла в магазин и удивилась — стоят банки с форелью, сардинами, тунцом и, конечно, с горбушей. Обычно рыбу свежую покупаю, а здесь купила банку. Всё, как у Г. Ощенко, — и горбуша вкусная. И кусочки рыбы аккуратно уложены в банке. И главное, в 100 г рыбы — 6 г жира, спасибо, Григорий Ощенко, за советы, за то, что вы живете и не забываете «ФиС» и его читателей. Для меня вы — ориентир!
У нас в Белоруссии так говорят: «Рыба на столе — здоровье в доме!» В белорусских реках и озерах водятся громадные сомы, зубастые и сильные щуки, красавцы окуни, серебристые караси, лещ и линь, налим, зеркальный карп, встречается и форель, воспетая когда-то К. Паустовским. Более всего я не хочу, чтобы читатели подумали про меня: «А что ей? И от собак уйдет, и среди боровиков запутается, как в трех соснах!» Это не так. Наверное, темных мгновений в моей жизни было намного больше, чем светлых.
* Ушло мое послевоенное время, ушли и иные времена. Болели и уходили из жизни мои родители и другие близкие люди, исчезали друзья, сама я оказывалась в житейских и дорожных авариях, но вставала с колен, цеплялась и дралась за жизнь. Спасала природа, птицы, жадный интерес к жизни и, конечно, очень разные люди. Как же без них?
Вспомнилось одно мгновение из детства. Июльское лето. Гроза! Гаснет в доме свет. В дом приходят какие-то чужие люди, мокрые от дождя, с охапками березовых веников, с корзинами грибов, с рыжей собакой. А были это местные пастухи, совсем еще не старые — муж и жена. А профессия пастух (!) в те годы (середина XX века) очень звучала и была уважаемой. Всё это осталось в памяти: свежесть молодых березовых листьев, обалденный запах коричневых, розовых, желтых, красных грибов (вся палитра)! За оконном громыхал гром (словно пираты из книжек катали бочки с ромом!), вспыхивали оранжевые молнии в синей толще туч, дремала рыжая собака, уткнув морду в уставшие лапы. А пастухи пили горячий чай, улыбались, рассказывали лесные истории. Они были счастливые! Они были — семья! Даже я, совсем пацанка, это понимала. И собака не кусалась, не лаяла. Серьезная и молодая собака и трудовые люди — пастухи. И что? Для меня это была совсем другая жизнь, где много свежести, движения, простора и, наверное, любви. Семья!
* Вот еще мгновение моей обыкновенной жизни. Меня наконец взяли на взрослую охоту! А какая она бывает эта охота на уток диких, когда так много охотников с охотничьими собаками? Вот этого я не знала, но взяли-то меня с условием — найти место для костра, подготовить топливо для него, поставить чайник... Ну, ладно.
Утро. Очень рано. Сыро, зябко, река и болото, лес и дорога в густом тумане. Повизгивают собаки. Мужчины разошлись своими заветными тропами вглубь туманного рассвета, поближе к воде, а я осталась одна среди утренней тишины с редкими криками птиц. Невдалеке темнел старый лес. Такой лес, наверное, бывает в страшных сказках, что ли? Темные деревья, поваленные стволы, узорчатые кусты папоротника, который цветет один раз в году на Купалу. Цветки у папоротника огненно-багряные и даже обжигают стволы осин, корни деревьев были скользкие от сырости. Неприятно. Вокруг темная земля, изрытая дикими кабанами. Послышались вдали хлопки — это стреляли охотники. Подняла голову. Среди векового леса я видела малый клочок неба. Чувство — словно я в темном и сыром колодце. Небо светлело, послышался гул — это летел самолет. Вот оно, мгновение! Надо только его уловить, полюбить и запомнить… Уже вернулись охотники с добычей, горел костер (я успела найти топливо, разжечь его, поставить походный чайник). Охотники рассказывали свои охотничьи байки, тянуло дымом от костра, уставшие собаки дремали, высунув розовые языки. Можно оказаться в темном лесу, как в темном колодце. Но всегда (или почти всегда) будет лететь там, в высокой глубине, над нами, серебристо-розовый от лучей раннего рассвета наш самолет, как спасение, как надежда, как смысл жизни, за которую надо, непременно надо бороться.
Или я не права? Хочется и свои стихи «пристроить» в этот рассказ. Они же в тему: «Открывается сезон охоты! А охота эта на гусей: белолобых, серых… Словно годы пролетели! Гусь-гуменник сед… А еще на селезня, на крякву. А чирок-свистун, чирок-трескун! Хорошо бы натаскать собаку… Выстрел аж по сердцу полоснул! Где чернеть хохлатая? Не знаю. А красноголовая чернеть? Из апреля подлетают к маю. Где кулик? Наверно, стал умнеть. Вальдшнепы запрятались в болотах. Дух свободы сердце холодит! Открывается сезон охоты, но нигде, никто — мной не убит».
* Вдруг я так ярко вспомнила еще один день охоты, брата Сергея, нашу речку Басю, заболоченное дальнее озеро.
Брат — охотник со стажем, спокойный, опытный, мудрый. Решил добыть дикую утку к ужину. И ушел на охоту с псом Аргусом, а мы остались сторожить машину. Мы — это его жена Елена и сестра Валентина. Шло время. Мы уже вдоволь наелись ягод смородины, искупались в речке, а Сергея всё не было. Заволновались. Лена заметила мужа первая. Сергей не бежал, а слегка парил, как бы летел над лугом. День был знойным, с легкой дымкой. Может, поэтому и показался брат таким летящим? Рядом с братом бежал и его надежный друг Аргус, а в руках охотника были утки. Лена рванулась навстречу к мужу. Я махала рукой и понимала, что радость у близкого человека не только от удачного выстрела. Радость от жизни, от движения, от мгновения, которое именно сейчас ему принадлежало! Брат был просто счастливым человеком в этот миг. И мне (в который раз) подумалось: вот семья!
* В марте 2014 года исполнилось 100 лет со дня рождения моего отца — Григория Самойлова. Заслуженный учитель БССР, художник, прекрасный педагог, фронтовик, ветеран ВОВ. Пуля немецкого снайпера укоротила жизнь отца, но он успел многое. Он оставил после себя учеников. А ведь вся гордость учителя в его учениках, не так ли? В Чаусском историко-краеведческом музее директор И. Казакова открыла выставку: «Ученики Г.Ф. Самойлова приглашают». В музее была атмосфера печали, праздника, воспоминаний. Ученики Г. Самойлова стали известными педагогами, незаурядными художниками, скульпторами, архитекторами, профессорами, владельцами художественных галерей… Для меня важно другое. Уже 24 года, как умер отец, а его помнят… Среди учеников: Н. Киреев, Н. Дундин, А. Раков, Е. Сесликова, Н. Пипко, Н. Арасланов… Спасибо им.
Когда-то отец говорил мне: «Ты только посмотри — в траве бабочки… Удивительно красиво». Разве я смотрела? Я сама, как пестрая бабочка, летела куда-то, ехала, жадно смотрела вокруг и дивилась красотам земного мира… Взяла простенькую школьную лупу. Нашла я этих милых созданий среди цветов и трав. Как это я их не заметила? Читатель скажет: «Подумаешь, бабочка! Насекомое с двумя парами крыльев!» Отвечу такому читателю. У человека ни одного крыла нет. Великий фантаст Р. Брэдбери заметил: «Если убить бабочку — в мире всё изменится».
Еще примеры? «Действия даже крохотного существа приводят к изменениям во Вселенной» (!). Это сказал Никола Тесла. Великий ученый и властелин мира. И этого мало? Тогда вот эти рубцовские строки: «С каждой избою и тучею, с громом, готовым упасть, чувствую самую жгучую, самую смертную связь». Поэт Николай Рубцов чувствовал эту смертную связь со всеми, кто живет на земле и кто уже ушел.
* Вот еще мгновение! Лес. В молодой траве — молодые боровики-колосовики. Рожь заколосилась — и грибы пошли. Молоденькие, маленькие, словно игрушки. Что делать? Стала я на колени, ползаю в траве — и в корзинке уже удивительные, кофейного цвета боровички на белых ножках!
Вдруг рядом слышу дыхание… Эх, грибы! Это азарт, страсть, охота, наконец! Поднимаю голову. Рядом, очень близко, собачья морда. Морда довольно красивая (успеваю отметить) и любопытная. Мысли собаки в моем переводе: «Кто я такая? Почему тоже на четырех ногах? Зачем ползаю среди кустов и что ищу?» Мне кричать? А что толку? Это надо же было так увлечься тихой охотой и не заметить крупную овчарку! Я хорошо запомнила собачье недоумение, даже удивление, но более всего чувство ее собачьего превосходства над человеком, который на коленях. А что было в моих глазах, на моем лице? Наверное, всё же злость на себя и чувство, что я сумею выйти достойно из этого дурацкого положения…
Но здесь вышел на лесную поляну хозяин собаки, усатый грибник с корзиной, позвал: «Смелый, ко мне!» И я наконец вздохнула тихонько. Вот такая лесная встреча. Грибник и овчарка ушли в одну сторону. Я же подхватила корзинку с боровчиками, да и пошла ближе к дороге, ведущей к дому. Главное, я не струсила, заставила себя не бояться, не закричала. Собаки наш страх мгновенно чувствуют! К тому же я была на коленях — почти на одном уровне с овчаркой. Незнакомая собака — это всё же зверь, иногда — как волк. Мужчины-охотники отмечают, что собака — непредсказуемый зверь! Наверное, они правы. Любила я после «сидячей» работы погулять, похрустеть свежим снежком (хруст снега под сапогами — один из самых приятных звуков для человека). Людей на улице почти не было. Вижу, что на меня мчится собака, с лаем, откровенно враждебная. Хорошо бы запрыгнуть на дерево, да где мне? Остается одно — лобовая атака! Я просто (сколько есть сил) бегу навстречу злому псу. Странно, но собака отступает, убегает в сторону. Я — вполне живая и без укусов. Надо заметить, что лобовая атака не для всех. Молодость, сноровка, интуиция уходят. Лучше избегать таких встреч.
Чем полезны для людей собаки: прогулки с псом — это движение, улучшение работы нашего сердца, это хорошее желание заботиться о своем четвероногом друге, это даже избавление от аллергии. Ребенок с детства общается с кошкой, собакой — укрепляется иммунитет, главное — всё же не бояться собак. Собака всегда оценит вашу заботу о ней. Она ведь не ваш раб. Она — ваш друг.
* Сейчас зима. Может, надо опять вспомнить один интересный рецепт, который был на страницах «ФиС». Я говорю о новогодней сосенке или елочке. Автор статьи В. Тищенко уверяет, что «хвоя полностью (!) восстанавливает сосудистую систему» и она полезна для профилактики самых тяжелых болезней.
Вот рецепт от В. Тищенко: 5 столовых ложек измельченных иголок сосны или ели, 2 столовые ложки плодов шиповника и 2 столовые ложки луковой шелухи (она лечит пиелонефрит). Залить всё это 1 литром воды, довести до кипения и варить 10 минут на малом огне. Настоять ночь, завернув в теплое. Пить вместо воды в течение дня от 0,5 литра до 1 литра в сутки. Лечение — в течение 4 месяцев. При инсультах принимать лимон — по пол-лимона на прием. Лимоны употреблять до двух недель. Я не стала перечислять те болезни, которые можно излечить при помощи соснового отвара. В. Тищенко пишет так: «Хочешь избежать болезней и их осложнений, позаботься о состоянии сосудистой системы».
Сосна и препараты из нее — несомненный щит от простуд, гриппа. В любом случае повысится иммунитет организма, а читатели сами могут решить, как им поступить. Тамара Тимофеевна (хорошая моя знакомая) притащила мне целую охапку сосновых веток! От аромата хвои квартира стала похожа на уголок леса. Тамаре хорошо — она около леса живет, а я — в центре города. Пью теперь потихоньку сосновый отвар, а что сумею восстановить — покажет время.
* А напоследок вспомнился и такой случай. Шла из леса. И овраги окончились, и перешла через глубокий ручей. Дорога — круто вверх, тяжело идти. Из распахнутых ворот черно-белым шариком выкатился молодой щенок и пошел ко мне. Решила передохнуть. Поставила на обочину корзинку с грибами, приладила сбоку охапку лекарственных трав. У моих ног доверчиво вертелась живая игрушка. Я наклонилась и погладила этого отважного товарища. В корзинке лежали короли леса — солидные боровики, подосиновики-красноголовики, пахло ягодками сизой ежевики.
Лесные запахи волновали щенка. Пришлось ему сказать: «Послушай! Иди домой. Все твои приключения еще впереди, честное слово». Щенок послушался и обиженно пошел к дому. Мне стало его жалко, но забрать щенка к себе в квартиру — это грех. Собака должна жить на воле, а в квартире какая воля?
Летом гостил брат Сергей. Рассказала ему про щенка. Перед отъездом брат вернулся из леса и подарил мне камень. Сказал: «Ты присмотрись. Камешек-то интересный». Сергей знал, что я собираю обыкновенные камни, но необычной формы и расцветки. Собираю их около лесных опушек и светлых речек. Это у меня такое увлечение.
Брат уехал, а я для начала взвесила камень. Был он небольшой, округлый, словно скульптор уже поработал над ним… И весил он аж 800 грамм! Присмотрелась я — и невольно ахнула. На меня смотрела взрослая и сильная собака! Прижатые уши, внимательные глаза, нос, пасть. Собака свернулась всем телом, лапы подобрала, но видно было, что эта каменная и природная скульптура в любую секунду может распрямиться и защитить меня.
Фантазирую? Может быть. Камень оказался охранным псом, охранником. Спасибо брату. Насколько же талантлива природа! Она создает красивые и редкие вещи. И это — еще одно мгновение!
* И совсем напоследок. Спасибо поэту Евгению Баратынскому. Именно его прекрасные слова я вспоминала, когда сочиняла свой незатейливый рассказ: «Мгновенье мне принадлежит, как я принадлежу мгновенью!» Е.А. Баратынский — современник А.С. Пушкина. Рассказ мой, конечно, не только о собаках. Он о единстве человека и природы, о родине и жизни, а главное — о семье. Дорожите своими мгновениями, своими семьями.
Валентина САМОЙЛОВА, г. Чаусы, Белоруссия