В ту зиму...

«Спорт для себя» Константина Паустовского

Уважаемая редакция!

Хорошо, что вы не забываете замечательных отечественных писателей, имевших большую популярность еще в недавние времена. Об этом свидетельствует опубликованный не так давно на страницах журнала рассказ Владимира Солоухина «Варвара Ивановна». Да и о Константине Паустовском есть у вас упоминания, но вскользь. А ведь это писатель удивительный, его проза, наполненная поэтическим излучением, помогает жить, воспитывает в читателях лучше человеческие качества, к сожалению, исчезающие в новой вымороченной действительности. Сам Паустовский говорил: «Каждый из нас должен создавать свою биографию». В этом отношении журнал «Физкультура и спорт», мне кажется, наиболее стойко противостоит жестокой разнузданности сегодняшнего времени, отстаивая те здоровые радости жизни, которые только и могут сделать человека счастливым.

Я когда-то читала воспоминания сына Паустовского о том, как отец приобщал его к лыжным прогулкам, и, думаю, об этом было бы интересно узнать и нынешним читателям «ФиС», ведь без лыж, без заснеженного леса нет зимы со всей ее морозной прелестью, бодростью, приобретением особого жизнеутверждающего настроения. Вот бы еще раз прочитать, если это, конечно, возможно! Не знаю, выполнима ли моя просьба, написала письмо по настроению, созвучному тому, что дает мне многолетнее чтение «Физкультуры и спорта».

С самыми добрыми пожеланиями, Надежда Ивановна ПРОНИНА, учительница географии, Москва

 

Это письмо показалось интересным еще и потому, что навело на мысль: а почему бы нам у себя в журнале не завести, по образному выражению прекрасного поэта Дмитрия Кедрина, «сундучок воспоминаний»? Открывая его, мы смогли бы знакомить нынешних наших читателей с высказываниями широко известных творческих личностей о том, что они делали для укрепления своего здоровья, без чего невозможно работать долго и плодотворно.

Для начала постарались и нашли воспоминания сына Паустовского о своем отце, которые называются «Прививка к географии». (А ведь и письмо в редакцию пришло от учительницы географии. Какая-то таинственная связь которой с писателем в выборе профессии определенно прослеживается.) Публикуем сегодня отрывок, связанный с лыжами, с «морозной прелестью, бодростью, приобретением особого жизнеутверждающего настроения», — как написала нам Надежда Ивановна Пронина.

 

Я в ту зиму был захвачен не менее значительным событием,— приобщением к лыжам,— в чем и отец сыграл свою роль.

Отношение к спорту у него было специфическим. Например, совершенно не представляю его в качестве болельщика на футбольном матче или соревнованиях по штанге. Пожалуй, здесь подходит не столько слово «равнодушие», сколько термин «биологическая несовместимость».

Однажды он заглянул в какой-то спортивный зал, где шли массовые соревнования по боксу. Как обычно, в его памяти отпечаталось множество подробностей, но все они были «уничтожительного» характера — выражение испуга на потных, окровавленных лицах участников, свистящее сопение, смешные, «петушиные» подскоки боксеров... Кто-то вышел на ринг в носках с резинками... Из публики кричали: «Миша, подправь ему челюсть!» и т. д... Если говорить о свойстве отцовской пристрастности, то здесь оно уже носило ярко выраженную негативную окраску. Дети на многое смотрят глазами родителей, и я изменил мнение о боксе лишь много лет спустя...

Впрочем, предубеждение его к подобным видам спорта, скорее всего, объяснялось проявлениями «стадности» толпы зрителей, всегда вызывавшей у него настороженность. Он питал к этой «стадности» особую неприязнь, связывал с ней причины многих бед, даже таких, как война. Переносил это эмоциональное отношение на вполне хорошие виды спорта, если находил, что «стадность» здесь проявляется или культивируется.

Мне кажется, он не мог бы так «безоговорочно» восхищаться боем быков, как Хемингуэй, хотя очень любил этого писателя. Если бы пришлось ему побывать на корриде, думается, рассказывал бы он о ней скорее не в героическом, а юмористическом плане, с неожиданными деталями, точными, но обескураживающими... Каждый писатель «пристрастен» по-своему...

Иначе обстояло дело со «спортом для себя». В одном из писем того времени отец сообщает о таком режиме закаливания: «Три раза в день я обливаюсь холодной водой, сплю при открытых настежь окнах, под одной простыней, без белья. Вот уже месяц я не надевал фуражки и пальто, очень освежел, окреп, помолодел. Все, кто видел меня раньше, поражены этим. И вместе с тем я по ночам много работаю, мало сплю».

Может, этот режим и помог ему написать за четыре-пять лет, несмотря на ежедневную службу в РОСТА, несколько десятков рассказов и маленьких повестей, а также роман «Блистающие облака». Правда, я не помню, насколько точно этот режим соблюдался. Возможно, в цитируемом письме он тоже освещен с известной долей «пристрастности».

Зато прекрасно помню одно спортивное увлечение отца, и притом очень сильное. Это были лыжи. В соревнованиях и гонках он не участвовал, — речь идет о многокилометровых, утомительных походах по Подмосковью. Обычно родители уходили из дому в выходные дни ранним утром. Одни или в небольшой компании сослуживцев отправлялись поездом до какой-нибудь отдаленной станции. Затем через леса шли на лыжах непременно до другой железной дороги и лишь поздно вечером возвращались в Москву.

«Я много работаю, отдыхаю только на лыжах. На лыжах ходим каждый праздник очень далеко...» — пишет он в Киев своей матери, Марии Григорьевне.

Родители настолько увлекались лыжными походами, что почти бестрепетно оставляли меня дома одного на целые выходные дни под номинальным присмотром соседей, а точнее, своим собственным. Я еще был слишком мал, чтобы сопровождать их... Пока светло, играл и рисовал, но с наступлением сумерек одному в пустой квартире становилось жутковато. Тогда я зажигал все лампы, усаживался почему-то непременно на пол в углу и начинал петь. Преимущественно что-нибудь бодрое, воинственное — «Марш Буденного», «По долинам и по взгорьям...». Иногда засыпал и просыпался от топанья валенок в коридоре — то вернулись мама и отец, пахнущие морозом, возбужденные...

Отец с виноватым видом спешил в утешение рассказать мне какую-нибудь свежую сегодняшнюю историю (неважно, что наполовину придуманную) — про белок или хитрого зайца, сбившего их с пути. Особенно он гордился, когда удавалось дойти на лыжах с вокзала до самого нашего дома в центре города. В начале тридцатых годов с улиц еще не так тщательно убирали снег, как сейчас. В потоке автомобилей еще встречались последние извозчики-лихачи на санях с полостью. По бульварам и по цепочкам сугробов вдоль тротуаров бегали на лыжах не только дети, но и взрослые.

Затем начиналась процедура протирки лыж. По царапинам и пролысинам на скользящей поверхности я старался угадать, сколько десятков километров пройдено за день. Лыжи отца по теперешним временам были, пожалуй, устаревшие — широкие, скорее туристского типа. Зато их верхняя поверхность сверкала чудесным зеркальным лаком янтарного цвета. Прекраснее всего звучало финское название лыж — «муртомаа»... Само слово было тягучее, как утомительный переход по зимним хвойным лесам.

Из тогдашнего лыжного лексикона запомнилось еще одно название — «пьексы» — мягкая кожаная обувь типа высоких мокасин. Маленькие пьексы отец где-то достал для моего первого выхода на лыжах, но оказалось, что они все же размера на два больше, чем нужно. Пришлось обкладывать ноги газетами, что, впрочем, было принято. Полагалось даже набивать в пьексы немного сена или соломы, чтобы было мягче и теплей...

Вадим ПАУСТОВСКИЙ

Подготовил Сергей ШМИТЬКО

Ленивая кровь и теплые ладони

Здравствуйте! Меня зовут Альбина, мне 33 года, проживаю в г. Уфе (Республика Башкортостан). Являюсь постоянным читателем журнала «Физкультура и спорт». Выписала несколько книг из «Золотой Библиотеки Здоровья». Я прошу вас помочь в моей, так сказать, беде. Я очень сильно мерзну! Сейчас, когда на подходе морозы, у меня начинается буквально паника. Даже при минус 10 я мерзну так, как будто на улице минус 40. Особенно страдают ноги, начиная от бедер и до пальчиков. Они словно превращаются в ледышки. Когда прихожу домой, все тело холодное. Сравниваю с мужем, у него кожа все равно теплая, даже когда он приходит с мороза. Что мне делать, как лечиться? Очень прошу вас помочь. Заранее благодарна.

Письмо пришло по электронной почте.

Уважаемая Альбина! Попробую помочь вам постепенно выбраться из «ледяного погреба». Первый совет — больше двигайтесь. При неподвижности у человека в резерве, то есть в местах застоя (например, в нижних долях легких, в глубине печени) скапливается до 45 процентов крови. В шутку мы, врачи, называем ее ленивой кровью. Она не «трудится»: не переносит по организму кислород, не вывозит шлаки, не участвует в обмене веществ, не согревает. Ее периодически приходится выгонять из мест застоя в сосудистую сеть. Чем? Внутренним насосом — напряжением и расслаблением мышц в результате физической работы! Все очень просто, но в этой рекомендации есть и тонкость.

Ученый Темкин из Кисловодска измерял температуру кожи у баскетболисток и установил, что она в первые 20—25 минут физической активности снижается на один-два градуса, то есть еще сильнее мерзнет, и лишь когда в мышцах от работы накопится излишнее тепло, сосуды кожи расширяются и начинают отдавать наружу его излишки. Только тогда человеку и становится тепло, комфортно. Какой вывод можно сделать из этого примера? Для того чтобы хорошо согреться движением, надо потренироваться или физически поработать не менее 25 минут. С ростом вашей общей тренированности и кровообращение, и теплообмен будут улучшаться, и мерзнуть вы станете меньше.

Второй шаг к комфорту (стремление к которому в нас неистребимо) — теплая одежда. Зимой надевайте на себя по нескольку одежек. Между ними — воздух, а он, как известно, лучший изолятор! И не бойтесь при этом превратиться в неповоротливую куклу, современные фирмы, выпускающие зимнюю одежду, о вашем изяществе не забывают! Кстати, современная зимняя женская мода — джинсы, короткая куртка и отсутствие головного убора — не способствует ощущению тепла и комфорта.

В сильный мороз утепляются даже спортсмены (а они ведь без дела не сидят, вкалывают на тренировках будь здоров). Лыжники-гонщики надевают на ноги чистые носки (в чистых больше воздуха!), а лыжные ботинки берут на номер больше, чтобы стопам было просторно. А иногда лыжники надевают сверху на ботинки шерстяные носки, внутрь вкладывают стельки с подогревом (вот до чего дошли!). Ботинки в этом случае также берут на номер больше, чтобы стопам было просторно.

На руки в мороз надевайте варежки, а не перчатки; в варежках пальцы друг от друга согреваются.

На нос и рот натяните шарф, через него дышите. Под шарфом создается своеобразный микроклимат — это надежная защита, и не замерзнете, и не простудитесь!

Следите за своим питанием: сбалансированная горячая еда вам необходима как никому другому.

Вам, уважаемая Альбина, всего 33 года, вы совсем молоденькая, и потому я рискну вам дать еще один совет: приобретите лыжи!

Во время передвижения на лыжах работают мышцы всего тела — рук, ног, поясницы, диафрагмы, даже шея участвует в работе! Не захотите согреться, а согреетесь! Свой шанс, дарованный природой, — улучшить свое здоровье, — не упустите! Известно ведь, что в состоянии переохлаждения легче подцепить грипп, ОРЗ, не говоря уж об обычной простуде.

К слову, под Уфой великолепные лыжные места — Аша, Миньяр! Если бы у москвичей были такие, они, скорее всего, считали бы себя самыми счастливыми людьми!

Теперь попробую ответить на вопрос, почему у вашего мужа кожа словно печка, а у вас ноги и руки как ледышки?

Это физиологическая индивидуальность. Она поддается тренировке, но очень медленно, со скрипом. Волшебной палочки не существует. Приходится терпеть, подправлять «комфорт» одеждой и движениями!.. Ну и утешать себя тем, что жизнь и индивидуальность все-таки прекрасны! Если бы люди были похожи друг на друга, как солдатики из пластика, я думаю, наступила бы тоска от однообразия.

В случае сильного переохлаждения принимайте теплую ванну, постепенно увеличивая температуру воды, или попросите мужа массировать ваши ледяные руки-ноги горячими ладонями. Такие меры тоже выведут ленивую кровь из застойных зон и заставят ее работать на благо вашего организма.

Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ

Подсолнышек

Он не ведет подсчета своим поединком на ринге. Нет, конечно, такая статистика существует, но ни сам Алексей Тищенко, ни его личный тренер Леонид Николаевич Киселев этим не интересуются.

Похоже на то, что меня поразило когда-то при первом знакомстве с футболистами-забивалами. Некоторые из них тоже не считали своих голов в чужие ворота. Если уж кому-то что дано, то дано, нельзя только относиться с пренебрежением к своему дару. Проявление таланта — это не чудо, а закономерность в преодолении всяческих трудностей, встречающихся одинаково для всех в любом деле.

 

«Мое дело — костьми греметь», — отнекивался Лев Яшин от преследовавших его на каждом шагу похвал. И ведь знал, о чем говорил получивший всемирную славу наш вратарь, гремевший костьми на тренировках до седьмого пота.

А вот совет литературного гения Ивана Бунина: «Можно прожить так свою жизнь. Но если ты хочешь чего-нибудь добиться повыше — напрягайся ежедневно, чтобы вены вздувались. Только страшным напряжением можно чего-нибудь достигнуть».

В спорте главное — цель. Стать лучшим. Мечты об этом начинаются с детства. Самый первый тренер отчислит из секции неперспективных ребятишек. И будет по-своему прав. Это естественный отбор в каждом виде спорта. Не дано. Нет голоса и слуха — солистом в Большом театре не станешь. Разве что в хоре, если мечта осталась, разовьешь свои способности. Рядовые мастера спорта — тоже ведь труженики из тружеников — и составляют этот хор. А уж если в мальчонке обнаружились задатки солиста, то тут к нему почти сразу уже и личный тренер приставлен. Дышит на тебя не надышится, поливает свой подсолнушек утром и вечером, следит неустанно за тем, как поднимается стебелек, поворачивает головку к солнцу. А солнце, когда оно в зените, похоже на золотой олимпийский кругляш. Вот она — цель.

 

В Пекин, на свою вторую Олимпиаду, Алексей Тищенко уезжал из Омска. В те же дни в городе состоялась презентация книги о нем «Долгий бой с тенью» местного автора Владилена Леха. Толстенная такая получилась книга, без малого четыреста страниц. Я ее осилил перед встречей с Тищенко в Москве, на декабрьском Кубке мира по боксу. Заголовок этих заметок был уже готов у меня в голове. И вот почему.

«В 1984 году, в том же Омске, — начинает свое повествование автор книги, — у супругов Тищенко родился второй ребенок. Марина Александровна, стройная, довольно высокая, очень спокойная и миловидная женщина, через много лет будет вспоминать:

— Мне его показали — мальчик! А солнце яркое-яркое, палата буквально залита светом. Ну, и он! Рыжий! Пушок на голове. Я еще подумала: надо же, рыжим родился! И переживала, что его дразнить могут, потому что он такой — рыжий, конопатый. И мы с детства приучали Лёшу, чтобы он не обижался на такие слова, чтобы у него не было комплексов. Рыженький! Рыжуничка! — нежным низким голосом говорит с улыбкой мама Алексея: — Чтобы он не чувствовал себя не похожим на других. Среди мальчишек у него детская кличка была «Рыжик». Лёша без обиды воспринимало прозвище.

В облике Алексея Тищенко угадываются черты родителей. Только солнечный, золотистый луч, упавший ему на голову и плечи, — это свыше. Что от Бога, то не в обиду».

С Богом у Алексея Тищенко и его личного тренера отношения самые серьезные. Оба покрестились одновременно, даром, что Леонид Николаевич старше своего ученика почти на сорок лет — родился в победном 1945-м. Но тут мне хочется немного порассуждать еще и о том, что такое неразрывная связь отцов и детей в спорте. Особенно если ребенку, как уже было сказано, дано. Возьму пример из близкого мне футбола. Напомню читателям, что говорил в записанном мной монологе Александр Бубнов («Не хочу жить по законам стаи». «ФиС», 2007, № 8): «Иногда я жалею, что мой отец не был в прошлом игроком. Это самый идеальный путь в футболе. Во многом схожий с тем, что происходит в семьях цирковых артистов, когда их дети сызмала начинают постигать тайны мастерства выступления на арене цирка».

У Алексея такой отец, Виктор Геннадьевич, мастер спорта по боксу, выпускник омского физкультурного вуза, разглядевший в пятилетнем сыне задатки идеального боксера. Это была точка отсчета. Сын уже больше не принадлежал себе, а отец, все бросив, принадлежал сыну. Конечно, в чем-то я здесь преувеличиваю, но, по сути, так и было. «И мне кажется, — говорит Виктор Геннадьевич, — когда нет особой поддержки, это даже подстегивает. Тогда люди достигают высот не благодаря чему-то, а вопреки. Думают: “Фиг с вами, мы все равно добьемся своего!” И добиваются».

 

В Пекин Алексей Тищенко уезжал самым титулованным бойцом в российской сборной. В 2007 году по версии Международной организации новостей и рейтингов «Ababoxind» он был признан лучшим боксером мира. В 23 года стал обладателем всех высших наград любительского бокса. Словом, идеальный боксер. Без всякого преувеличения.

«А профессиональный бокс, — считает Леонид Викторович Киселев, — это как другой вид спорта. Другие перчатки даже. Нужно перестраиваться на другой вид деятельности. Но есть ли смысл?»

Так что «не будем загадывать», как верно заметил наш читатель из Саратова, приславший свое письмо в редакцию в декабре, как раз накануне Кубка мира в столичном дворце «Мегаспорт». Это и стало для меня, пишущего свои заметки в журнал преимущественно на футбольную тему, поводом встретиться и побеседовать с двукратным олимпийским чемпионом по боксу.

Правда, Алексей Тищенко на Кубке мира-2008 не выступал, но приехал из Омска в столицу вместе со своим тренером. Не пропустил ни одного боя, сидел в вип-ложе среди почетных гостей, в строгом костюме и белоснежной рубашке с галстуком.

 

А встретились мы с ним, как и условились, за час до начала очередного дня соревнований. Мне-то он по возрасту во внуки годится, подсолнушек, но, с другой стороны, помимо всех своих боксерских регалий Алексей еще и государственный муж — депутат Законодательного собрания Омской области, принимает участие в заседаниях регионального парламента, на которых рассматриваются актуальные вопросы жизнедеятельности региона, в частности, законопроект «О физической культуре и спорте Омской области» — тут без его советов депутатам никак не обойтись.

Вот и решай, о чем повести разговор: о высоких материях в политике или о том, сколько раз ему на ринге нос ломали? Узнать о носе мне показалось интереснее.

— Не знаю, может, и ломали мне нос, только я этого не замечал. Другое дело, когда в юности на баскетбольной площадке локтем в нос получил. Повредил какой-то хрящ. На ринге чуть заденут, кровь так и хлещет. А это значит, что даже при моем явном преимуществе врач и судья могли бой остановить, дать победу противнику. Из-за этого меня не хотели в молодежную сборную брать на чемпионат мира. Слава Богу, нашелся хороший хирург, сделал операцию. С тех пор ни на одном соревновании ни разу кровь из носа не шла.

Мне вспомнились увиденные по телевизору бои профессионалов, их не защищенные шлемом головы, мощнейшие удары, нокдауны, нокауты, рассечения... В отличие от профи боксеры-любители похожи на «велосипедистов», как я от кого-то услышал, да к тому же у них и перчатки какие-то другие. О перчатках и спросил, чувствуя себя дилетантом.

— У нас, чтобы уменьшить травматизм, используются специальные перчатки — в них кулак до конца не сжимается, мощный удар провести трудно. Но, конечно, в любительском боксе встречаются и нокдауны, и нокауты. Кому как повезет. Или наоборот.

— А вы часто посылали противника в нокаут?

— Никогда. Мне, наверное, не везло. Мы с Николаичем (личным тренером Киселевым. — С. Ш.) иную тактику исповедуем. В основном стараемся развивать скоростную выносливость. Кто-то наносит один-два удара — и все, больше не получается. А если я могу и семь, и восемь ударов подряд нанести, то этим надо пользоваться, нарабатывать на тренировках такую манеру ведения боя.

— Я видел по телевизору ваш финальный бой в Пекине против француза Даула Соу. И было такое впечатление, что вторая золотая олимпийская медаль вам очень тяжело досталась...

— Честно говоря, не хочется вспоминать о том, что было в Пекине. Я настраивался в финале на кубинца, хотя бой мог получиться еще тяжелее, чем с французом. Но кубинца-то я давно знал, изучил его, а с Даула Соу до этого ни разу не боксировал, и все пошло как-то кувырком. Он намного выше меня, руки у него длиннее. Не всегда получалось встретить или опередить его. И так продолжалось до последних секунд заключительного, четвертого раунда.

— Мне показалось, что многие ваши серийные удары судьи просто-напросто пропускали. Не нажимали этих своих кнопочек, фиксирующих точные попадания. Словно вы били, как в футболе, из положения «вне игры». Мяч в сетке, а судья его не засчитывает. Но в боксе офсайдов не бывает, после каждого точного удара преимущество в счете должно возрастать...

— Мне-то еще грех жаловаться, но за других наших боксеров очень обидно, многие из них свои бои не сами проиграли... Те же кубинцы, считающиеся сильнейшими в любительском боксе, ни одной золотой медали в Пекине не выиграли. Когда еще такое происходило?.. Я всем говорю, что после Олимпиады хочу отдохнуть, забыть о боксе, может, на полгода, на год, а затем уже подумаю, что делать дальше — пойти в политику или стать спортивным функционером, управленцем.

— В отечественном боксе трехкратным олимпийским чемпионом еще никто никогда не был. Разве это не наивысшая цель?

— Об этом, как и о переходе в профессионалы, тоже сейчас говорить не стоит. Цель — добиться того, чего никто не добивался, остается всегда. Она раздвигается во времени, не допускает права на ошибку.

— В Афинах вы выступали в весовой категории 57 килограммов, в Пекине — 60 килограммов, через три с половиной года в Лондоне будет уже 64? — задаю уводящий в будущее вопрос.

— Чтобы удерживать вес, мне приходилось и есть один раз в день, и тренироваться в выходные дни. Физически это трудно. Поэтому возможно, что окажусь в весовой категории 64 килограмма.

— Ну вот, вроде и ответ на письмо читателя получен. — Подумав так, решил больше никаких вопросов о будущем Алексею Тищенко не задавать. Пусть отдохнет, сколько ему захочется. Дорога от Пекина до Лондона длинная, новый олимпийский цикл еще только начинается.

 

...Когда Тищенко проиграл корейцу на чемпионате мира-2003 в Бангкоке, то потом целый год не снимал перчаток, рассуждал так: «Кореец выиграл, наверное, потому, что больше тренировался. Пойду и я потренируюсь, нечего себя жалеть».

После встречи с ним у меня осталась уверенность, что скоро лучшего боксера мира вновь потянет в тренировочный зал.

Сергей ШМИТЬКО