Спорт и личность
Анжелика Новокреповская. До и после
Анжелика Новокреповская — профессиональная спортсменка, была первой в списке российских юниоров большого тенниса, входила в число трехсот лучших теннисисток мира. В 18 лет стала тренером, через год возглавила Московскую академию тенниса. А еще она, как сама себя называет, «невыносимый режиссер» под кодовым прозвищем «Я всё сделаю сама». Международные кинофестивали стали уже привычным «кортом». Получив одну из первых наград, Анжелика сказала: «Приятно, но это же не Канны!» Сегодня ее работа отобрана и на этот международный кинофестиваль.
— Я с шести лет в спорте. Ростом я очень маленькая для тенниса, и мне всегда приходилось работать больше, чем другим. (Рост Анжелики — 158 см. — И. С.) И всегда выплывала не на таланте, а на трудолюбии. Одним людям надо сделать два раза, чтобы понять что-то и закрепить, мне — 202 раза, поэтому всегда было много «пере», что, увы, провоцировало травмы.
Переделала, переработала, переусердствовала. И лечилась много, и срывы нервные были. Папа был инициатором занятий, и всё время толкал, толкал, толкал вперед. Мотивация у детей чаще всего слабая, впрочем, это бывает и у взрослых, надо за что-то или за кого-то держаться. С папой всё было очень строго. Я могла, например, получить от него выговор за выигрыш 6:0, 6:0, потому что «плохо» играла. Давил он сильно, а в силу воспитания у меня не получалось что-то ответить или что-то сделать по-своему.
— И вы бы, как я понимаю, не ушли из большого спорта, если бы судьба сама не заставила.
— Да, в 18 лет меня… просто откачивали на корте. Это был матч, который ничего не решал, просто этап подготовки к хорошим турнирам. Но у меня такой характер: надо биться всегда до последнего. Бежала в одну сторону, била в другую, ребро за ребро зашло, защемило легкое, позвонок «свернулся», упала без сознания. Хорошо, что у нас дежурит всегда «скорая помощь». Счет шел на секунды, меня успели «развернуть», но мой спорт на этом закончился. Потом папа сказал: «Мне стыдно за тебя, ты меня подвела».
— Но спорт, несмотря на достаточно жесткую судьбу в нем, — ваша любовь на всю жизнь и ваша, это очевидно, не рассказанная до конца история.
— Не только моя. Когда я задумала фильм «Не твое», мне хотелось рассказать о людях, которые не дошли, не дотянулись до мечты, желаемого, цели. Мы восхищаемся чемпионами, говорим — они молодцы. И это, конечно, так. Но у меня много знакомых, которые остались без здоровья, нервов, в инвалидных колясках. На таблетках, уколах. И никому не нужны их истории. Тебе 18 лет, ты уходишь из профессии, вроде вся жизнь впереди, а ты ничего больше не умеешь. А я ведь работала, как и другие, и даже больше.
В моем случае, к счастью, смысл жизни и новые цели искать было несложно: я сама училась в школе. Чаще всего у нас с третьего класса все уходят на экстернат, толком потом ничего не знают. Я же всегда разбиралась со своими проблемами сама. Хотя меня терпеть не могли в школе: постоянно летала на турниры, и все считали — если загорелая, значит, отдыхала. То, что я по восемь часов на корте батрачила, никого не интересовало.
— Учились вы тоже из-за папиных требований?
— Нет, он как раз всегда говорил: первое — теннис, потом — учеба. Родители не в курсе были, как я училась, всё там было под моим контролем. Я сама поступила в институт, когда закончила играть, папа как раз сказал: «Мне твое образование абсолютно не нужно, зарабатывай сама деньги, плати сама за институт».
— Какой путь выбрали?
— Первый — спортивный менеджмент, потом я пошла в МГУ на повышение квалификации — маркетинг и связи с общественностью, потом — режиссура. Но я сразу начала работать, крутиться, уехала на год из страны, работала в Америке, искала себя — надо как-то жить, что-то делать. Когда теннис закончился, я приняла решение — хочу жить, видеть и делать всё то, на что не было времени в детстве. И сегодня я занимаюсь вокалом, тренировками, рисую, пою, танцую, потому что этого в моей жизни не было.
— Прямо так четко сформулировали?
— Да. Поняла, что просто надо пожить. Естественно, когда ты идешь на тренировку, а все занимаются одним, вторым, третьим, тебе, ребенку, обидно. Видимо, это сидело «занозой». Хотя не скажу, что я что-то уж очень упустила. Если и упустила, то, скорее всего, что-то негативное: не было времени на дурость. Но после тенниса я пыталась «схватить» всё. Такая жажда жизни накрыла — путешествовать, во все глаза вокруг смотреть. На первую зарплату фотоаппарат купила.
— И это был первый шаг к кинематографу... А как дверь в него открыли?
— Иногда сажусь и начинаю думать: Анжела, что тебе интересно, чем ты хочешь заниматься? Бывает, что от моих желаний знакомые крутят пальцем у виска. Как-то, например, я начала играть на барабанах. «Анжелика, зачем?» — «Мне это нравится!» Да, я не буду играть в рок-группе, не буду собирать «Олимпийский», но это такая энергетика! Захотела — и нашла педагога.
С кино по-другому получилось — я поняла, что, оказывается, лет пять держу в руках камеру. Снимаю, пытаюсь монтировать. И снова задумалась: «Мне это нравится, а во что это может вылиться?»
Нашла педагога. Не сразу, потому что я сама преподаю и мне тяжело кому-то доверять. И очень внимательно отношусь к тому, как меня учат. Наверное, я плохой ученик в этом смысле. Но мой педагог еще и с психологическим образованием.
— Хотите сказать, она вас «просчитала»?
— Мне комфортно. А кино — это ведь такой вид искусства, когда тебе надо не просто рассказать, а оголиться. Педагог подводит меня к решениям, которые я принимаю. И я не хочу, чтобы меня заковывали в какие-то рамки, почему и не пошла за высшим кинематографическим образованием. Я не тот уже пластилин, из которого лепят в 17 лет. Хотя на режиссуру и берут в возрасте постарше, но мне тяжело, когда есть ограничения. Ну, обойдусь без работы на ТВ. Кино — это такая любовь. Мне нравится процесс, хотя он очень сложный, я делаю всё сама.
— Не доверяете никому? Проще сделать самой, чем объяснять, а потом переделывать?
— И то, и другое, да и потом люди не всегда с таким же энтузиазмом работают, как я. А это мое детище, надо работать, надо стараться. Правда, когда другие этого не делают, я понимаю, что у меня нет права давить на человека, если я ему за это ничего не плачу. «Всё сама» — еще и поэтому.
— Но если денег никто не дает, то…
— Сама, за собственные средства, и команда чаще всего у меня работает бесплатно. Те люди, которые мне доверяют и хотят работать, им интересно. У меня просто много идей, я — живая. Вот задумала «Не твое», а деньги не нашла, сняла короткий метр, решила пойти с ним по фестивалям.
Хотела показать — вот, это мини-версия, а будет еще и макси. Мне хотелось сделать этот фильм, хотелось показать, что выход есть в любых обстоятельствах. Если идти. Потому что некоторые люди в отчаянии режут вены из-за того, что девушка бросила, а некоторые остаются в инвалидных колясках спустя 15 лет напряженных тренировок. И продолжают борьбу. Хочется придать людям какую-то мотивацию — через чужую историю преодоления. Хотя это, конечно, очень тяжелая психотерапия.
У меня всё получается спонтанно: я увидела фестиваль фильмов, который мне понравился, и сказала: всё, мне надо снять работу. Тогда прошло всего несколько месяцев занятий с педагогом. Но начала снимать. И сразу в спортивную тематику я не пошла — понимала, что эта сторона слишком важна для меня, даже сейчас, когда чувствую во время монтажа, что не хватает материала, не получается, как хочу, это очень болезненно.
Если честно, у меня нет четкой цели: вот этого надо добиться, тогда будет хорошо. Да, я хочу на громкие фестивали — ради возможностей. Кто-то увидит, что-то скажет. Да, я хочу полный метр снимать. Может быть, жду случая, когда всё для этого сойдется. А пока продолжаю снимать, набирать опыт. Его мало не бывает.
— Но вы же и со спортом не расстались?
— Тренирую детей и взрослых, на это я живу. И тут я спокойнее, потому что в этой области я профессионал — 21 год на корте. Отдушина, когда езжу с детками на соревнования — и они выигрывают. Это стержень, скелет мой, я от этого никуда не денусь.
Играть сама я, может, и не очень любила. Вечные врачи, стрессы, в 12 лет я полностью на нервном срыве потеряла зрение. Меня приводили к врачу за ручку, они смотрели в приборы и говорили: «У нее зрение — 100 процентов». А я ничего не видела. Всё было на какой-то грани запредельного.
Но тренировать я люблю. Выкладываюсь. Нет, не вижу себя тренером будущих мировых звезд, каких-то следующих маш шараповых. Да и любой мальчик, заканчивающий играть, может играть с девочкой-профессионалом. Девушки-тренеры не в таком почете. И для семьи, конечно, такая всепоглощающая работа не самый лучший вариант.
— Что муж советует: спорт, кино или еще что-то?
— Он такой же, как я, — боксер с музыкальным образованием, мастер спорта, учился по классу фортепиано. Я смеюсь: всё у тебя ручная работа. Его не пустили на финальный экзамен в музыкальную школу, сказали — либо ты боксер, либо пианист. Он говорил — мне одно другому не мешает, родители просили в школе допустить к экзамену. Но такой вот педагог попался: нет, он порочит имя пианиста.
Так что мы друг друга очень хорошо понимаем, и есть принцип: не можешь помочь — не мешай. Я могу, например, вдруг замереть на месте — идея в голову пришла, он спокойно ждет, потом спрашивает: всё? Можно дальше разговаривать.
— И как же вы нашли друг друга?
— А Паша занимался танцами...
— Анжелика, извините, что перебиваю, но вы сегодня, а точнее, ваш муж, заставляете совсем другими глазами посмотреть на боксеров, оказывается, музицирующих и танцующих.
— Не смейтесь, всё — правда. И мы с сестрой как-то устраивали вечер специально приглашенных знаменитых танцоров (а сестра у меня переводчик), а Паша пришел на мастер-класс. Так и познакомились, вот теперь восьмой год вместе. Работает в менеджменте. Очень спокойный, в отличие от меня. Когда на соревнованиях выступал, я ему: «Ты только не нервничай!» Он: «Я спокоен» — «Как это, ты же сейчас бить будешь и сам получать?» — «А если я буду нервничать, еще больше получу». Меня бы это не остановило. Спокойно слушает, кивает, делает, как считает нужным.
— А вы эмоционально слушаете, киваете, делаете, как хотите. Идеальная пара, с этой стороной вашей жизни всё ясно. Но весь наш разговор меня не отпускает один вопрос: а каково было тогда на корте очнуться и понять, что произошло? Надо ведь было и решения принимать — что дальше делать, как жить…
— Открыла глаза и спросила: «Я что, снялась с матча?» И отчаяние накатило: как это — я сдалась?! Хотя я не сдалась, меня унесли. Никогда в жизни не снималась с матча, доигрывала с любыми травмами. С точки зрения спортсмена, это неправильно, но по-другому не умела, хотя это и привитое качество. Я добрая, мне было очень жалко обыгрывать девочек, но после первого же турнира, получив оплеух на корте, сделала для себя выбор: либо меня, либо я.
Второе, что поняла тогда, когда медики еще что-то со мной делали: больше на корт не выйду. Я была на этом турнире с мамой. Как она пережила этот момент, не знаю. У папы вроде своя правда была, а ей девочку, то есть меня, всегда жалко было.
— Ваша сестра тоже не избежала занятий теннисом?
— Нет, она хотела заниматься бальными танцами, но ей запретили, потому что у нее были три четверки в четверти. Такая боль осталась. Не знаю, почему так произошло. Но мы и разные очень были: сестру с книжкой посади, и она могла сидеть часами. А от меня на секунду отвернись — я уже на шкафу сижу. И спала час в сутки, мама даже ходила к врачу — что не так с ребенком? «Да всё так, она просто успевает так быстро восстановиться».
Я с двух лет читала, писала, с трех — собирала двор и, стоя на канализационном люке, читала стихи Рождественского. Со мной занимались, но только ничем нельзя было усмирить. А пока я занималась теннисом, маме тяжело было, всегда переживала очень за меня.
Так вот, поняв, что мой личный теннис закончился, не скажу, что сожалела. Потому что очень давно хотела бросить большой спорт. Но это ведь такая большая часть жизни, и ты не понимаешь — а что потом? Стоишь рядом с пропастью. Вроде ты и не упал, но куда бежать, не понятно.
— Вы не упали и не расстались со спортом. Более того, становитесь мотиватором, фильмами показывая: в разных жизненных ситуациях можно если не всё, то очень многое.
— Да, я хочу, чтобы люди боролись, не отчаивались, побеждали. И хочу, чтобы мы все видели героев в обычных людях, а не только превозносили великих. Наверное, поэтому не люблю супергеройское кино. Меня не впечатляет железный человек с его суперкостюмом, потому что это вымысел.
Да, кино создано и для того, чтобы выходить из реальности, отдыхать, погружаться во что-то иное, чем ежедневная жизнь. Но больше хочется, чтобы зрителю хотелось встать и что-то делать, чтобы люди поверили в себя. Великие безоговорочно этого достойны. Но окончание моего фильма, который я планирую: когда ты разворачиваешься на 180 градусов и ищешь другой смысл жизни. Тебя уже ничего не сломит, если ты, каждый день выходя на поле, на корт или в бассейн, сам себя ломаешь. Каждый день — через «не могу» и «не хочу». Эта боль дает силы, воспитывает характер.
Я сняла короткий метр в тематике этого фильма. Денег на иной формат пока нет. Когда приходишь и просишь деньги, тебе говорят: кто такая, как фамилия? Если не Михалкова и не Бондарчук: давай потом поговорим…
Приходится пробивать жизнь моего кино головой, но я не готова на другие ходы. Не умею специально с кем-то завязывать разговор, беседу, чтобы в нужный момент попросить: дайте… Не хочу. Не могу, не мое. Я знаю, что будет тяжело и дальше. Но занимаюсь тем, что люблю. Живу этим, горю, люди подтягиваются. Я верю в случай.
Ирина СТЕПАНЦЕВА
Спорт и личность
Послесловие к дебюту
Поначалу мне вот чего показалось необычным, может, даже странным — миниатюрная, я бы даже сказал, хрупкая, вызывающе молодая женщина была представлена на кинофестивале «Атлант» как мастер спорта, много чего испытавшая в нем и по части побед на весьма заметных теннисных турнирах, и по части травм, одна из которых поставила крест на ее карьере, вроде бы так счастливо складывавшейся.
Впрочем, куда более неожиданным показался мне выбор продолжения, так сказать, перемена участи спортсменки Анжелики Новокреповской.
Счастливо миновав, а может, обойдя все условности и тяготы освоения азов профессиональной подготовки, она выполнила замечательный эйс, ворвавшись в кинематограф с первой подачи, представив поразительный, точнее — пронзительный фильм «До и после».
Не хочу пересказывать сюжет этой, всего лишь 16-минутной, ленты. Скорее всего, просто не смогу этого сделать. Не получится у меня. Кино не живет на бумаге — его нужно видеть.
Анжелика Новокреповская познакомила нас (я имею в виду зрителей, конечно) с шестью молодыми людьми, чьи лица и рассказы о том, что было с ними «до», просты и органичны, их улыбки, так славно подсвечивающие их жизнь «после», удивительно заразительны, я бы сказал, оптимистичны. Вот, собственно, и всё.
Члены жюри ХIII Международного фестиваля спортивных фильмов были единодушны, присуждая Анжелике Новокреповской главный приз за лучшую документальную ленту. Поверьте мне, такое случается не часто.
И, знаете, вручая приз, я думал о том, что же будет «после», как сложится жизнь этой очаровательной теннисистки, так уверенно взявшей в кинематографе свой первый брейк пойнт.
И улыбался.
Александр МАРЬЯМОВ,
председатель жюри, лауреат Государственной премии
