22 октября 2020 года лучшему вратарю прошлого века Льву Яшину, жизнь которого оборвалась в 60 лет, мог бы исполниться 91 год. Отмечая эту дату, редакция «ФиС» предлагает вниманию читателей интервью со знаменитым Михеем — тренером Михаилом Иосифовичем Якушиным, который, как утверждают знатоки, «сделал Яшина».
Фото из архива «ФиС»
— Впервые я увидел Льва, когда ему был 21 год, — сказал Якушин. —Он играл то ли за первую, то ли за вторую клубную команду «Динамо»; большой, нескладный, не похожий на футболиста. Правда, он был по-своему ловок, хорошо ловил мяч, однако достоинства его были не столь велики, чтобы я обратил на него особое внимание.
А вот в русском хоккее он произвел на меня большее впечатление. Яшин играл в нападении. Неплохо катался на коньках, отлично владел клюшкой. Потом его почему-то перевели в хоккей с шайбой и поставили в ворота, видимо, посчитав, что раз он на футбольном поле вратарь, то и на льду должен действовать в том же амплуа.
В «Динамо» я проработал до июля 49-го. В том сезоне у нас не пошла игра, и футболисты — в основном «старички» — стали предъявлять мне претензии. А когда нет взаимопонимания, бессмысленно пытаться что-то сделать. Поэтому я сказал начальству: «Позвольте мне выйти вон».
Я ушел, а в следующем году Яшин появился в команде мастеров. В то время в «Динамо» играли еще два вратаря: Алексей Хомич и Вальтер Саная. Хомич сыграл в сезоне 19 игр, Саная — 17 игр. И вдруг поставили Яшина. Почему? Не знаю… Я, например, включал игрока в основной состав только тогда, когда он был по-настоящему подготовлен для этого, — чтобы не подвести ни его, ни себя. А Яшина сразу кинули в пекло, доверив ему защищать ворота в игре с тбилисским «Динамо».
В том матче тбилисцы забили четыре мяча, и Яшина, как говорится, отправили на конюшню: снимай, мол, бутсы, надевай лапти. И в течение трех лет его не было видно. Вы представляете, что с ним сделали? Педагоги… По-моему, он даже за дубль не играл. Снова выступать за мастеров начал только в 53-м, когда тренер Михаил Васильевич Семичастный отчислил Хомича. Яшин тогда занял позицию первого вратаря.
Вскоре меня вернули в «Динамо», и с августа 1953 года по январь 1961 года я работал с Яшиным. Да, наверное, я ему помогал. Но как помочь вратарю? Бутсы ему носить, что ли?
У меня давно была мечта подготовить такого голкипера, который играл бы совсем иначе, чем тогдашние стражи ворот. Я отталкивался от того, что видел в реальности. На меня большое впечатление производил Николай Трусевич, который играл сначала в Одессе, а потом — в киевском «Динамо». (Во время войны Николай погиб — 24 февраля 1943 года немцы расстреляли его в Сырецком концлагере вместе с другими футболистами киевского «Динамо» — Иваном Кузьменко и Алексеем Клименко). Николай не мог с первой и до последней минуты встречи оставаться в воротах: он часто выходил вперед и в любой момент готов был оказать помощь игрокам своей задней линии. Кстати, считаю безграмотным, когда говорят: в воротах, мол, стоял такой-то. Вратарь не стоит, а играет. А стоять может кто угодно…
В сходной манере действовал и голкипер сборной Болгарии Апостол Соколов, которого я видел в предвоенные годы. Соколов и Трусевич очень точно, на мой взгляд, почувствовали, в каком направлении будет развиваться вратарское искусство. А Яшин обладал всем необходимым, чтобы усовершенствовать их находки.
— А чем именно он вас подкупил?
— Чтобы играть на выходах, нужно обладать техническими навыками полевого игрока и очень точно чувствовать ситуацию: ни на мгновение не упускать из виду мяч и в то же время следить за тем, как располагается противник на противоположном фланге, то есть читать игру, незамедлительно координируя действия своей обороны. Для этого необходим природный футбольный интеллект. И в этом Яшин превосходил многих своих коллег, даже прекрасного вратаря Алексея Хомича. Правда, в начале своей карьеры он допускал серьезные просчеты. Однажды на сборе в Гагре динамовцы, если память не изменяет, играли со сталинградским «Трактором». В одном из игровых эпизодов Яшин вышел далеко вперед; тут вдруг подул ветерок, и мяч, который вратарь соперников выбил верхом, потащило на яшинские ворота.
Лев растерялся: сначала двинулся вперед, потом назад, а мяч, стукнувшись о землю, перелетел через вратаря и оказался в сетке. Я никогда не забывал о той вроде бы случайности и потому часто говорил Яшину: «Лев, не горячись. Ходи, как кошка, вправо, влево, выбирай позицию».
Однажды с Яшиным произошел случай, о котором никто не пишет. В игре с ЦСКА на стадионе «Динамо» он, как обычно, вышел вперед, а мяч в этот момент перекинули армейцу Владимиру Агапову. Пытаясь спасти положение, Яшин сбил Агапова. И в ту же секунду судья — Николай Латышев — дал свисток, возвестивший конец первого тайма. Игроки ушли в раздевалку, а в перерыве Латышев принял решение удалить Яшина с поля. До этого я не раз говорил Льву, что при игре на выходах авантюры не проходят. Но мои слова, судя по всему, по-настоящему дошли до него только после того случая.
…Манера, которую утверждал Яшин, не всем нравилась. Из-за этого мне порой приходилось вступать в споры с нашими руководителями. Помню, как однажды Константин Александрович Андрианов, заместитель председателя Спорткомитета, и Валентин Александрович Гранаткин, президент нашей федерации, стараясь направить меня на путь истинный, сделали мне внушение: «Кончай, Михей, устраивать цирк с Яшиным». —«Какой цирк?» — «Как какой? Что это он у тебя делает? Выбегает куда-то и головой играет. Что это такое?» — «Это новый футбол, — сказал я им, — о котором вы, видимо, не имеете представления. Да, ошибки здесь дорого стоят, но нас это не остановит. Мы от такой манеры не откажемся».
Переубедить их я не мог. «Да разве можно оставлять ворота пустыми?» — укоряли они меня. — «Можно. Если вратарь абсолютно уверен, что, когда он выходит вперед, мяч останется у его команды».
— Владимир Маслаченко как-то сказал, что Яшину невозможно было подражать. Он во всем был неповторим: даже мяч ловил по-особому — очень нежно, пальчиками.
— Подушечками пальцев.
— И выбрасывал мяч по-своему.
— От плеча. Он старался, чтобы мяч по газону подъехал к партнеру. И чтобы в этот момент никого вокруг, на расстоянии пяти метров, не было. Но и у Яшина, разумеется, бывали ошибки. То кинет мяч туда, где партнеру трудно его принять, то выбросит его слишком сильно. А ведь не у каждого игрока мяч сразу прилипает к ноге. Если же мяч отскочит, его могут перехватить.
— Как вам кажется, Яшин старался психологически воздействовать на нападающих соперника?
— По-моему, нет. Об этом позаботилась природа, создав его таким, что нападающие не могли не относиться к нему с почтением. Если сравнить Яшина, скажем, с Ринатом Дасаевым, то Лев, на мой взгляд, выглядел внушительнее. Я говорю не только о его антропометрических данных (рост — 189 сантиметров, вес — 84 килограмма), но в первую очередь о его бесстрашии.
Ныне мы часто видим, что вратари бросаются ногами вперед. В эти мгновения поле зрения голкипера сужается, и потому нападающий может обмануть вратаря, либо перекинув через него мяч, либо сыграв в пас с партнером. Когда же вратарь бросается руками вперед, он видит всё. Конечно, это рискованно: можно получить удар по голове. Но Яшин об этом не думал.
— А в обычной жизни Лев Яшин тоже отличался смелостью?
— Он не был дипломатом. Высказывался с предельной откровенностью. Меня же он порой упрекал в чрезмерной мягкости: «С игроков, Михаил Иосифович, надо требовать, а вы их уговариваете». А в гневе не всегда мог сдержаться. Помню, в Ростове у нас был очень напряженный матч. Наш центральный защитник Константин Крижевский задел мяч рукой, и судья — Эуген Хярмс — назначил одиннадцатиметровый. Мы проиграли 0:1. Лев был очень возбужден. Но цитировать его я не стану.
— А вы когда-нибудь ругали Яшина?
— Я старался не ругать вратарей. Да, они иногда пропускают, но разве возможен футбол без пропущенных мячей? Кому интересна такая игра? Однажды я всё же сделал Льву выговор. Он играл в кепке, но забыл об этом. Вышел за пределы штрафной и сыграл головой. Мяч попал в козырек и срезался. Вот тогда я довольно резко сказал ему, что, когда выходишь вперед, нельзя допускать такие ошибки. Неужели нельзя было снять кепку?
— А какая она у него была?
— Неважная такая серенькая кепка. Но Лев считал ее счастливой.
— Наверное, самый тяжелый период в жизни Яшина начался после чемпионата мира в Чили…
— После 62-го года его часто ругали, причем не по делу. Тогдашний проигрыш сборной СССР почему-то пытались целиком свалить на него. Но в 1963 году он получил «Золотой мяч» и в составе сборной мира блестяще выступил на стадионе «Уэмбли» в Лондоне. И после этого снова поднялся.
— Какой матч с участием Яшина вам запомнился больше всего?
— Финал первого чемпионата Европы, когда в Париже на стадионе «Парк де Пренс» встретились сборные Югославии и СССР. Тот матч выиграл Яшин. Если бы не он, то не видать бы нам «золота». Не могу даже приблизительно сказать, сколько он вытащил и сверху, и снизу, и уж не знаю, откуда еще. Как фокусник доставал эти мячи.
Наша команда по всем статьям — и в технике, и в тактике, и в физической подготовке — уступала югославской. Но счастье было на нашей стороне. Уже в дополнительное время Анатолий Крутиков отдал пас Михаилу Месхи, тот прошел по краю, набросил мяч на одиннадцатиметровую отметку, а там Виктор Понедельник и вокруг него никого нет. Понедельник прыгает, бьет головой мимо вратаря, и на 112-й минуте счет становится 2:1 в нашу пользу. Всё погибло у югославов. Но они долго еще бились. Игра шла в одни ворота, однако Яшин стал тогда непробиваемым щитом: куда ни ударь — везде он. Или поймал, или кулаком отбил...
После финального свистка югославы плакали от обиды, что проиграли команде, у которой обязаны были выиграть.
— Ох, — сказал мне оглушенный той победой Яшин, — ох, Михаил Иосифович!
— Да, — только и мог я ему ответить. — Да, Лев, да!
…Когда Яшину отняли ногу, я навестил его в больнице. Говорить об этом не могу, сразу плакать начинаю. И тогда мы с ним оба расплакались. Я знал, как это тяжко: мой отец в 28 лет потерял ногу, мне тогда было шесть лет.
Яшин, как мне кажется, не мог понять, почему судьба так несправедлива к нему. Он ведь с детства старался жить по совести, с одиннадцати лет работал, не щадя себя, всё делал точно и добросовестно, однако это не избавило его от горя и страданий.
Я был на его похоронах. Пожелал ему царства небесного… Мои родные — отец, жена, теща — тоже покоятся на Ваганьковском. И когда я приезжаю туда, то сначала подхожу к могиле Яшина, чтобы вновь и вновь ощутить незримое присутствие Льва Ивановича, который никогда не уйдет ни от нас, ни из нашего футбола.
Андрей БАТАШЕВ