Совсем другие, предрекавшие ему полный крах, слова услышал в один из самых тягостных моментов своей жизни выдающийся советский боксер Виктор Рыбаков, выступавший в трех весовых категориях — до 54, до 57 и до 60 килограммов.
Виктор Рыбаков в наши дни
Двукратный бронзовый призер Олимпийских игр, трехкратный победитель первенств Европы, четыре раза признававшийся лучшим боксером континента, семикратный чемпион СССР Виктор Рыбаков в 26 лет завершил свою спортивную карьеру, после чего был назначен старшим тренером команды боксеров Группы советских войск в Германии. А через несколько лет в судьбе Виктора всё пошло наперекосяк: по навету одного из его подопечных он был обвинен в уголовном преступлении. В квартире Рыбакова был произведен обыск, и вот тогда-то офицер, руководивший «спецоперацией», обратившись к Виктору, произнес «ободряющую» фразу, которую тот запомнил на всю жизнь: «Но я думаю, что тебя всё же не расстреляют».
...Виктор Рыбаков родился 26 мая 1956 года. Детство провел в детском доме в поселке Ола в 30 километрах от «солнечного» Магадана. Отца не знал, а мать, алкоголичку, видел всего пару раз. Ему, казалось бы, самой судьбой было уготовано или бесследно сгинуть, как его никому не известный отец, или, пойдя по стопам матери, стать алкоголиком. Но он ухитрился не подчиниться тому, что ему «на роду было написано».
Но в чем же состояло его преступление? Как потом рассказывал мне Виктор, он прекрасно понимал, что его в любой момент могут изгнать из гэдээровского рая, и потому не мог не думать о том, как обеспечить свою семью, избавив ее от любых случайностей. Один из ветеранов команды подсказал ему, как это сделать. Надо купить на фабрике в Веймаре фарфор третьего сорта, привезти его в Союз и сдать в комиссионный. Виктор так и поступил. Однако его благоденствие длилось недолго.
Когда Рыбаков попытался отчислить из команды одного своего подчиненного, некоего Сурена, который, с успехом занимаясь мелким бизнесом, отмечал удачные сделки дебошами в ресторанах, тот направил в Особый отдел донос, написав, что его тренер — спекулянт и взяточник. А чтобы у следователей не было сомнений в этом, он в тот день, когда Виктор уехал в командировку, зашел к его жене и, якобы по просьбе Рыбакова, передал ей фарфоровую статуэтку.
— Ночью, — рассказывал Виктор, — раздался стук в дверь. Открываю — на площадке капитан с солдатами. Прочитали мне какое-то постановление, ввалились в квартиру и начали обыск. Проснулась и заплакала моя шестилетняя дочка. Капитан уперся взглядом в ее сережки: «Снять!»
На все вопросы мне отвечали только одно: «Помолчите!» и «Отойдите!» Когда в сопровождении солдата капитан вышел на площадку покурить, я в очередной раз спросил его, в чем меня обвиняют. «Сложная у тебя статья, — с удовольствием затягиваясь, ответил он. — От восьми до пятнадцати лет, а может и… Но я думаю, что тебя всё же не расстреляют».
Обвиненный в спекуляции в крупных размерах и в получении взятки, той самой фарфоровой статуэтки, Рыбаков был приговорен к шести годам лишения свободы с конфискацией имущества и отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.
— Жизнь в зоне, — объяснял он мне, — отличается от обычной тем, что там всё происходит в узком пространстве, словно в спичечном коробке. Если зэк почувствует, что ты подломался (а скрыть это невозможно!), то будет ломать тебя до конца. А если увидит, что это не проходит, не станет с тобою связываться. Я же не ломался и держался особняком. Обо мне вспоминали на воле — космонавт Алексей Попович и многие знаменитые боксеры писали мне. Это всем было известно, потому никто не жаждал со мной расправиться.
А потом состоялся еще один суд, и Виктора отправили «на химию» — в поселок Руба под Витебском. Рыбаков хотел основать в Рубе секцию бокса для ребятишек из поселка, но никто из начальства даже слышать не хотел об этом. Однако Рыбакова было трудно остановить. Он прорвался на прием к генеральному директору стройки и добился своего.
— Вскоре весь поселок повалил ко мне, — вспоминает Виктор. — Не только мальчики, но и девочки, так как я достал магнитофон и открыл еще секцию аэробики. Играл с детьми в футбол и волейбол, обучал упражнениям с лентой, обручем и булавами, вспоминая соревнования гимнасток-художниц. И устроил, конечно же, соревнования по боксу: всё было, как на настоящих турнирах: скрип канифоли под боксерками, судьи в белых костюмах и с черными галстуками-бабочками. А среди гостей был чемпион Олимпиады в Сеуле Вячеслав Яновский…
Более полугода Рыбаков проработал в Рубе. А потом его освободили. Условно-досрочно.
— Когда в 1988 году я вернулся домой, — рассказывает Виктор, — то не узнал свою страну. Я боялся потеряться в жизни, поскольку мне не за что было зацепиться. У меня теперь не было ни дома, ни семьи: отношения с женой разладились, когда я был в Рубе. Я оставил ей квартиру, а сам поселился в какой-то клетушке в коммунальной квартире, где жили еще десять семей. Безнадежно было с пропиской, с работой. И я уехал в город Долгопрудный под Москвой в надежде, что там мне всё-таки повезет.
В Долгопрудном Рыбакова после долгих мытарств всё же взяли детским тренером в общество «Трудовые резервы», а спустя какое-то время он стал заниматься с кооператорами, жаждавшими овладеть азами бокса «для себя».
— Постепенно я стал вылезать из ямы, в которой оказался, — говорит Виктор. — Я уже не стеснялся появляться среди прежних знакомых, наладил отношения с женой: я ведь детдомовский, и мне всегда не хватало семьи.
Ему всё время снился один и тот же сон: его выводят на ринг, а он пытается притормозить и объяснить, что уже всё забыл. «Ничего страшного, — отвечают ему. — Поиграешь, подвигаешься и — вспомнишь».
Этот сон в скором времени стал явью. Рыбакова разыскал тренер Борис Гитман, который когда-то разглядел в 16-летнем воспитаннике детского дома боксерский талант. Переехавший в 1979 году в Канаду Гитман организовал там боксерскую фирму, а спустя девять лет заключил соглашение с существовавшим тогда объединением «Спортконцерт» при Госкомспорте СССР, согласно которому его фирма должна была организовать выступления советских мастеров на североамериканском континенте. И осенью 1988 года несколько советских боксеров, в том числе и Виктор Рыбаков, приступили в подмосковных Химках к тренировкам.
— Не думаю, что Борис Саулович возлагал на меня какие-то надежды, — говорит Рыбаков, — я ведь в течение восьми лет не выходил на ринг. Вероятнее всего, он просто хотел помочь мне, но так, чтобы я не чувствовал, что всем обязан ему. А для этого я должен был приехать в Канаду спортсменом, а не гостем.
В декабре 1988 года группа советских боксеров вылетела в Канаду, в Торонто. Спарринги вначале проводили друг с другом, и только через месяц подопечные Гитмана стали посещать залы, где тренировались профессионалы, а еще через два — боксировать с ними.
Потренировавшись с заокеанскими профи, Виктор Рыбаков быстро изменил свою манеру, доказав, что ему ничего не стоит влезть в «чужой костюм». Наблюдая за этой метаморфозой, Гитман однажды сказал ему: «Знаешь, Витя, а ведь ты — обезьяна. Тебе достаточно только увидеть что-то, и ты уже можешь повторить этот маневр».
Но вот наконец на ринге в Майами для Рыбакова прозвучала команда: «Бокс!»
— Меня переполняли эмоции, — вспоминает Виктор. — Я добился своего! Я вышел на ринг! Без майки! Я профессионал! Мой противник — Джон Стюарт, чернокожий, высокий, мощный. Ему 25 лет, и он уже выиграл здесь несколько боев нокаутом. Не прошло и минуты, как я почувствовал себя этакой кошкой. Подкрадываюсь к Джону, он бьет, промахивается, а я думаю: вот она, моя победа. У меня только одна мысль: нужно достичь ее наиболее эффектным способом.
В молодые годы Виктор Рыбаков (справа) был неудержим на ринге
Фото из архива «ФиС»
Он пробил раз, два и не достал. А я в это мгновение уже знал: ты — мой, сейчас я тебя съем. И начал потихонечку есть. Во втором раунде попал левым сбоку — он болтанулся, я побежал добивать — он меня схватил и упал. Пока вставал — очухался. В третьем раунде я опять попал в голову — он в нокдауне. Встал… В четвертом раунде я дважды попал ему в печень — он упал. Затем я провел комбинацию в голову и в печень. Он рухнул и больше не мог подняться. Наутро газеты вышли с моими фотографиями, и я узнал, что отныне моя кличка — Бронсон...
Достаточно взглянуть на их фотографии, чтобы убедиться: у Рыбакова и у знаменитого американского киноактера Чарльза Бронсона, как говорится, одно лицо. А взгляд Виктора, устремленный на противника, обладает такой же убийственной силой, как и у героев Бронсона в лучших его работах.
Получив в Америке лицензию профессионального боксера, Рыбаков, конечно, мог снова выйти на ринг. Но он не обольщался...
— В 34 года нужно завершать профессиональную карьеру, а не начинать ее, — говорит Виктор.
Рыбаков вернулся в Москву и организовал шоу, в котором выступали профессиональные боксеры и звезды поп-музыки. Премьера с успехом прошла во Владивостоке. Но после этого Виктор, удивив всех, расстался с шоу-бизнесом и уехал в Шанхай — тренировать тамошних боксеров. Через два месяца сборная команда этого города выиграла первенство Китая. Рыбакову предложили продлить контракт, но он, несмотря на все уговоры, вернулся домой и попытался заняться бизнесом.
В прежние годы в нашей стране существовало боксерское братство, которое сохранилось и в новые времена. И в 2002 году его представители избрали Виктора Рыбакова вице-президентом Федерации любительского бокса России. Теперь он должен был пропагандировать любительский спорт. И Виктор великолепно с этим справлялся. Именно благодаря ему на телеканале НТВ была сделана программа «Обратный отсчет» из цикла «Классика», в которой приняли участие все боксеры, выступавшие на Олимпиаде в Москве, и один из тренеров тогдашней сборной СССР Борис Гитман.
Сидя перед экранами телевизоров, мы, зрители, увидели то, что давно хотели увидеть, — единение людей разных национальностей, которые когда-то были гражданами одной страны.
Но это не последний крутой поворот в жизни Виктора Рыбакова: спустя несколько лет он стал советником по спорту генерального директора компании «Газпром нефть» и вскоре переехал в Санкт-Петербург.
В жизни Виктора Рыбакова для меня немало загадок, и я, конечно же, далеко не всё знаю о нем. Однако с полной уверенностью могу утверждать, что он из тех немногих людей, которые способны по-своему переписать то, что, как говорится, им «на роду было написано».
Андрей БАТАШЕВ
Продолжение. Начало см. в № 1 за 2023 год
Окончание следует
От редакции. Напоминаем, что в своей статье «Сильные духом. Уязвимые, но несгибаемые...», начатой в № 1 «ФиС» за 2023 год, Андрей Баташев рассказал о борце греко-римского стиля Алане Хугаеве, а в № 3 речь пойдет об уникальном тренере Анатолии Евтушенко.
