Ольга Мостепанова рассказывает о своем пути в гимнастике и любви к латиноамериканским танцам.

Фото из архива «ФиС»

— Эту способность — собираться в решающий момент — во мне также разглядел Аксенов, — говорит Ольга. — В силу своих физических способностей, точнее, неспособностей я не могла выдерживать такие же нагрузки, как более сильные девочки. А на сборах ведь как? Для каждого составлялся план, допустим, столько-то комбинаций ты должен сделать на одном снаряде, столько-то на другом. Так вот, у меня, когда я сдавала листочек, в графе «сделано» всегда получалась только треть того, что было необходимо.

И мне, и тренеру от руководства сборной постоянно доставалось — что ж так мало? На что Аксенов всегда отвечал: «Ей — достаточно». А я делом доказывала верность его слов. Наступали контрольные тренировки, и... лучше всех была Мостепанова. Мой тренер как бы прочувствовал эту мою особенность — умение собираться на оценку. А потом уже и другие тренеры доверием ко мне прониклись.

Помню, на носу чемпионат мира, а я с травмой на голеностопном суставе мучаюсь, вольные упражнения уже год не могу в полную силу делать из-за болей в ноге. Так мое неучастие в чемпионате даже не обсуждалось. Наоборот, тренировала облегченный вариант или со страховкой: меня подкидывали, крутили и ставили на ноги, но никто даже мысли не допускал, что я не буду выступать.

Я не подвела. В первый раз попробовала сложные элементы сделать только на разминке, а потом руку подняла, вышла и всё сделала на очень приличную оценку. Даже на последнем своем чемпионате мира, в 1985 году, где нас с Ириной Бараксановой сняли с финала в многоборье (туда должны были попасть Оксана Омельянчик и Лена Шушунова, а они неудачно выступили в первые отборочные дни, и нас попросили уступить места), буквально на одной ноге я выполнила все сложные элементы. Сейчас вспоминаю, и сама от себя просто в шоке — как это вообще возможно было, не тренировать и так делать? Не знаю.

Олимпиады не будет

При том что собираться на соревнованиях я умела, как никто другой, чемпионские амбиции — вот я такая крутая, я тебя сильнее! — у меня отсутствовали полностью. Выиграть для самоутверждения — меня это абсолютно не вдохновляло. Скорее, напрягало.

Странно для чемпионки мира? Наверное. Но меня больше интересовал сам процесс подготовки, когда ищешь, пробуешь, шлифуешь... Я понимала, что развиваться можно бесконечно, и мне это нравилось, а соревнования — что? Отборочный этап, ты показываешь то, чему научилась. Я выходила на помост, и мне хотелось просто сделать свою программу хорошо и красиво, порадоваться самой, порадовать тренера, зрителей. Вот такая была установка. А результат меня абсолютно не интересовал. Может, всё это шло от того еще, что я не люблю выделяться и никогда не любила. Одни тащатся от повышенного внимания к себе, а меня это сковывает. Хотите — верьте, хотите — нет, но неуютно чувствовала себя в переполненном зале. Неуютно, реально. Как на пьедестале стояла? Так стояла просто. Там же флаг, гимн, две-три минуты и — всё. Вот такой парадокс — выделяться не любила, но всегда выделялась.

К началу сезона 1984 года я четко осознавала, что грядущая Олимпиада может стать «моей» Олимпиадой. Опять-таки не о золотых медалях думала, просто знала, что нахожусь в хорошей форме, — предолимпийский чемпионат мира мы выиграли командой, я стала второй в абсолютном первенстве и первой в упражнении на бревне. Знала, что я — одна из лучших гимнасток в мире на данный момент, да и в нашей сборной одна из лучших.

Мы тогда всё время соревновались с Наташей Юрченко. Она выиграла предолимпийский чемпионат мира, я — отборочный чемпионат СССР. На международных турнирах тренеры не знали, кого ставить последней на снаряд. Ведь завершает упражнение всегда самая сильная гимнастка в команде. Так и чередовались: то ее поставят, то меня. Шанс давали обеим.

Один из заключительных сборов накануне Олимпиады проходил в Узбекистане, в Андижане — привыкали к жаре, которая ожидалась в Лос-Анджелесе. Там, конечно, выжимали из нас всё, что можно. И в мыслях ни у кого не было, что можем никуда не поехать. И вдруг, после одной из контрольных тренировок, всех собрали и объявили, что Олимпиады у нас не будет. Сказали примерно следующее: «Наше правительство решило, что опасно ехать в США, могут быть провокации. Но вы не расслабляйтесь, будут альтернативные соревнования для стран, которые не поедут в Лос-Анджелес».

Помню, тренеры были в шоке. А девчонки — нет, я не заметила. Единственным человеком, который очень переживал, была Наташа Юрченко. Она — самая старшая среди нас, последняя из той плеяды гимнасток, которые блистали еще на московской Олимпиаде, совсем по-другому относилась к предстоящему событию. Это был ее последний шанс. К тому же Наташа была действующей чемпионкой мира и, естественно, готовилась победить в Лос-Анджелесе, и вдруг такое...

А мне было всего 15 лет, и никакого ощущения катастрофы у меня лично не возникло. Я, наоборот, вздохнула с облегчением, потому что чем ближе была Олимпиада, тем больше мы чувствовали психологическое давление. Мы же не просто должны были победить всех, мы и сами себя должны были превзойти по всем статьям. Но одно дело, когда ты едешь дебютантом, а когда ты уже выступил на чемпионате мира и тебя считают фаворитом... Меня эта ответственность просто убивала. Я тренируюсь, у меня получается, всё хорошо, всё красиво. Но вот этот настрой, как это всё преподносилось... Даже не знаю, с чем сравнить это состояние. Наверное, как или жизнь или смерть, что-то такое.

А с другой стороны, сегодня думаю: а может, поэтому мы тогда все и выигрывали? Выходили на помост, как на последний бой в жизни. Может быть, действительно такого серьезного настроя кому-то сейчас не хватает? Ведь не каждый может на одном кураже идти и работать. Помимо суперталанта у тебя должно быть и желание — победить. Вот у меня его никогда не было, у меня было как раз это — жизнь или смерть. Выходила и собиралась. То, что на тренировках не получалось, начинало получаться.

«Дружба» без права на ошибку

В общем, мы понадеялись, что раз на Олимпиаду не поедем, нагрузки нам теперь снизят. А не тут-то было. Тренеры нас быстро вернули на землю, объяснив, что теперь мы должны доказать на своих соревнованиях, что мы лучше, сильнее тех, кто будет выступать в Лос-Анджелесе, что наши альтернативные соревнования — более серьезные... и так далее.

Короче, еще больше нас «накрутили» в этом плане. Подготовка продолжалась теперь на «Круглом», работать приходилось еще больше. Вскоре мы убедились, что тренеры нас не зря к этому призывали. Несмотря на то, что румынские гимнастки отправились в Лос-Анджелес и составили хоть какую-то конкуренцию американкам, соперниц у нас хватало. В социалистических странах тогда была очень сильная гимнастика, и все готовились к «Дружбе» очень серьезно, это стало ясно на первых же тренировках в Оломоуце. По накалу борьбы «Дружба» ничем не уступала чемпионату мира и Олимпийским играм. Всё выверялось до миллиметра, до секунды, никакого расслабления абсолютно. Чуть-чуть ошибись, чуть-чуть дрогни — и где вся наша гимнастика? Я понимала, что не имею права на ошибку. Результаты — очень плотные. Чешка вторая, немка третья, не было нашего пьедестала всего.

Самое главное — опыт, который пережила

Олимпийская чемпионка есть олимпийская чемпионка. А победительница международных соревнований «Дружба»... Наверное, человеку амбициозному осознавать эту разницу было больнее, мне — нет.

Олимпийская — не олимпийская, какая разница. Я равнодушна к званиям. Никогда не хвалилась ими, не гордилась. И чувства, что у меня украли Олимпиаду, тоже никогда не было. Самое главное для меня — тот опыт, который я пережила, готовясь ко всем этим стартам и выступая на них.

Мне важнее мои внутренние личные достижения, то, что я это смогла, а это пересилила, другое перетерпела. Ты ведь взбираешься на такую гору, такие планки берешь, какие-то высоты свои личные, а не медали. Выходишь на запредельные уровни, которые не доступны простым людям. Вот это мне ценно, это такой опыт — уникальный. Я знаю то, что не знают другие, свои возможности, вообще возможности человека, существа живого, что можно выдержать, а что нельзя. Я уже вижу, когда человек играет, что не может что-то выдержать. А когда он выходит на свой уровень предельный, когда он себя пересиливает... То есть ты замечаешь в людях то, чего никогда бы не заметил, если бы сам через это не прошел.

Любой выход на грань своих возможностей уникален. И не так важно, спорт это, искусство или просто какой-то подвиг в жизни. Вдруг тебе надо было что-то сделать, ты собралась и сделала. А где, в какой области, не так уж важно. Я это сделала в гимнастике.

Спорт формирует характер человека или всё-таки человек реализует свой характер в спорте? Мне кажется, характер — это то, что дается тебе с рождения, он есть, он дан тебе именно такой. Но когда ты занимаешься тем, что интересно и любишь, появляются и какие-то цели. Говоришь: «Я хочу вот это сделать». И делаешь. Делаешь с желанием, с упоением, несмотря на то, что, возможно, какие-то трудности при этом испытываешь. Вот как у меня получилось в гимнастике, я это имею в виду, когда говорю, что не совершала никаких подвигов на помосте, не мечтала стать олимпийской чемпионкой или чемпионкой мира, а просто жила. Жила в гимнастике, жила гимнастикой, как сейчас живу обычной жизнью.

Но и с тем, что спорт помогает формировать характер, тоже не поспоришь. Преодоление того же страха с детства... Мы же много чего боимся в жизни, не только в спорте. За ребенка боимся, за семью, за любимого человека, за родителей. Боимся, что работу потеряем или зарплату перестанут платить. А вот это преодоление себя с детства, без которого спорт невозможен, может быть, и готовит к последующей жизни. Преодолению себя просто в жизни — семейной, профессиональной, любой.

Это не про меня

Вы спросили: а о том, что у меня будет столько детей, я мечтала? Нет, конечно. О двоих, троих, как мы все обычно говорим, да, думала. Но о пятерых?! Даже мыслей таких не было. Когда говорят: мать пятерых детей, реакция та же, что и на чемпионку мира. Нет, это не про меня! Но у каждого из нас своя внутренняя установка: Бог дал, значит, так должно быть. Мои дети — мое счастье.

Фото из архива «ФиС»

Еще очень любят спрашивать о том, как перенесла роды, ведь приходилось слышать, и не раз, что девочки, которые прошли весь этот путь в гимнастике, могут потом испытывать сложности с теми же родами.

Что тут скажешь? Только то, что проблемы с материнством может испытывать любая девочка, которая никогда гимнастикой не занималась. Думаю, раньше подобные вопросы не возникали по той причине, что была другая гимнастика. И гимнастки были высокие, крупные, от обычных девушек мало чем отличались. А когда появились маленькие девочки на помосте (а почему маленькие? Да потому, что им легче осваивать сложные элементы), тогда и начал складываться этот стереотип. Ведь женщинам миниатюрным рожать труднее, это закон природы. Только причем здесь гимнастика?

Занимались ли гимнастикой мои дети? Серьезно — нет. Я сразу решила, что буду развивать их более гармонично, пусть попробуют себя в разных областях. Но «колесики», стоечки, мостики — на каком-то уровне гимнастика в их жизни, конечно, всё равно присутствовала. Мой младший сын ходил ко мне регулярно в зал, сам изучал акробатические элементы, ему это просто нравилось. Сейчас ведь новое веяние — трикинг, ребята прыгающие, крутящиеся, скачут по улицам, видео выкладывают шикарные, иногда такие элементы захватывающие делают... Вот сын и пробовал себя по этой части. То, что в моих детях любовь к движению присутствует, это видно. Очень хорошо двигаются все, девчонки танцами занимались разными. И очень красиво танцуют, хотя и не профессионалы.

Дети надо мной хохотали

Наверное, и мне нужно было танцами заниматься. Там не так важны победы и достижения, там сам процесс важен. И в какой-то момент я стала восполнять в себе эту потребность — двигаться красиво. Был период жизни в гимнастике. Потом — рождение и воспитание детей. Теперь детки подросли, время высвобождается, и хочется что-то для себя делать.

Пробовала с детьми заниматься индийскими танцами. Это, конечно, было зрелище еще то. Там же движения — ломаные линии, там нужно изгибаться, всё плавно делать, а меня всю жизнь учили натягиваться струной. Дети надо мной хохотали: «Мама, такое ощущение, что ты сейчас “бревно” делаешь». Мы были в группе — я, сестра и три мои девочки. Мы вместе танцевали эти индийские танцы. И неважно было, как у меня получается, на что это похоже. Я просто получала море удовольствия. Потом девчонки как-то забросили индийские танцы, переметнулись на современные. А я всё думала, чем бы мне заняться, какими танцами?

Латино очень люблю. И даже пробовала в 33 года, когда у меня уже было пятеро детей, три месяца занималась латино. Пошла на восточные танцы, танец живота. Движения получаются, а живота нет и трясти нечем. Костлявая девушка... А потом я увидела случайно аргентинское танго. Смотрела видео. И заболела этим танцем. Смотрела каждый день, полгода изучала его визуально. И всё не решалась пойти. Думала, как же я приду одна в группу? Больше всего боялась, что начнут на меня обращать внимание. Но не танцевать из-за этого тоже неправильно, глупо. И решилась. Теперь не могу оторваться. Там своя техника. Там полусогнутые ноги...

Помню, когда поначалу тренер мне говорил, что надо смягчать ноги, надо на полусогнутых какие-то повороты делать, я смеялась: меня всю жизнь учили вытягивать эти ноги. Я гимнастка, я не могу, для меня это как оскорбление, как нож по сердцу — ходить на полусогнутых ногах. В гимнастике тебя ругают за это. Я делала эти полусогнутые ноги, а всё внутри меня сопротивлялось этому. Танцевала на прямых ногах. Но потом стало получаться всё лучше, лучше... Теперь у меня есть новая мечта — поехать в Аргентину и там танцевать аргентинское танго, может быть, даже поучаствовать в чемпионате мира.

Наверное, несерьезный я человек, чем иногда сильно огорчаю окружающих. В свое время многие хотели увидеть во мне более суровую, нацеленную на результат особу. Сначала родители и тренер, потом муж, потом руководство клуба, в котором работаю. А я танцую в свое удовольствие, вожусь с малышами... И не преподношу себя как тренера, который результат вам обеспечит. И родителям всегда говорю, что я занимаюсь гимнастикой для здоровья, для гармоничного развития вашего ребенка.

Кто согласен, кому это важно — мои клиенты. А если у вашего сына или дочки есть способности к гимнастике, не волнуйтесь, они не пройдут стороной, они обязательно реализуются. Талантливого ребенка я обязательно передам тренеру, который работает на результат, которому это интересно — работать на результат. Он вас будет развивать дальше. А я, когда вожусь с малышами, не думаю о том, что мы будем выступать на соревнованиях, что мои дети должны победить, нет. Я стараюсь работать так, чтобы детям это нравилось. Просто нравилось заниматься гимнастикой.

Оксана ТОНКАЧЕЕВА
Окончание. Начало см. в № 8 за 2021 год