Печать
Просмотров: 257

В ближайшее время трехкратному олимпийскому чемпиону, президенту Федерации хоккея России Владиславу Третьяку предстоит отметить сразу два юбилея. Первый — 70 лет жизни легендарный вратарь отпразднует уже 25 апреля. Второй — 50-летие знаменитой Суперсерии-72 против канадских профессионалов грянет через пять месяцев. Именно после тех жарких баталий мир и научился произносить странную русскую фамилию «Трэт-яак». А значит, сентябрь тоже может считаться датой его рождения — только уже спортивного.

takova tretiak3

Герои супер-серии 1972 года: канадский вратарь Кен Драйден и наш Владислав Третьяк
Фото Ю. Соколова

Писать о Владиславе Третьяке одновременно и легко, и трудно. Легко — потому что имя легендарного хоккейного вратаря прекрасно известно, и объяснять лишний раз читателям, кто это такой, не нужно. Трудно — потому что его спортивный путь описан подробнейшим образом, и в очередной раз пересказывать его нет смысла. К счастью, в запасе у нашего героя всегда припасено несколько малоизвестных историй. И рассказывает он их так красочно, что звучат они словно увлекательный роман.

Так, далеко не все знают, что знаменитым спортсменом Третьяк мог бы и не стать. Если мама будущего вратаря в молодости сама занималась хоккеем — правда, с мячом — и спорт очень любила, то отец считал его несерьезным занятием. Военный летчик, он и сына хотел направить по той же стезе. И потому дисциплина в доме была железная.

Самые серьезные испытания, как это ни парадоксально, начинались во время летних каникул. В подмосковном Дмитрове, где у семьи была дача, маленький Владик вместе со старшим братом проходили сеансы трудотерапии. Подъем в 7.30, после завтрака получение разнарядки: сходить за керосином, прополоть грядки, вскопать землю под огород. Схалтурить было невозможно: провинившийся на следующий день получал двойную норму для выработки.

К хоккею отец относился скептически. «Однажды он спохватился: “Кстати, покажи-ка дневничок!” А я как раз на сборы начал ездить, учебу немного запустил. Где-то двойка появилась, где-то тройка. “Ого, — слышу, — так из тебя летчик не получится. Какой толк в воротах с помелом стоять? Еще одну двойку получишь, и прощайся со своим хоккеем!” Это была серьезная угроза. Если бы отец велел бросить хоккей, никто перечить ему бы не посмел, даже мама не помогла бы. Приходилось изворачиваться: если получал двойку, дневник тут же припрятывался», — вспоминает Владислав Третьяк.

takova tretiak2

Супер-серия 1972 года. В воротах Владислав Третьяк
Фото Ю. Соколова

Своим вторым отцом он называет Анатолия Тарасова, возглавлявшего московский ЦСКА и национальную сборную. Легендарного тренера юный вратарь очень уважал и смертельно боялся. При первой личной встрече Тарасов поинтересовался: «Молодой человек, вам сколько лет?» —«Семнадцать», — последовал ответ. «А я хочу, чтобы вам было двадцать пять. Мне нужен опытный вратарь, поэтому играть будете каждый день». И Владик играл. Сегодня — за команду мастеров ЦСКА, завтра — за мужскую армейскую команду, послезавтра — за молодежный коллектив. За неделю он проводил по 5—6 матчей!

При этом за каждую влетевшую в ворота шайбу от грозного наставника доставалось по полной программе. Казалось, он специально придирается к новичку, выискивая у него новые и новые недостатки. Вся команда получала выходной, а в адрес юного голкипера раздавалось: «Третьяк, у вас плохая толчковая нога. Будьте добры, завтра сделать на ней тысячу прыжков».

Вратаря никто не контролировал, но ему и в голову не приходило ослушаться. Он послушно появлялся на следующий день на катке, надевал форму, выходил вместе с детской командой на лед и с полной выкладкой выполнял прыжки на правой толчковой ноге.

Тарасов требовал от подопечного постоянно носить с собой теннисный мячик и тренировать реакцию: кидать его в стену и ловить. Это было одно из любимых упражнений наставника. Вратарю на трусы сзади даже специальный карман пришили, чтобы можно было туда класть мячик. Как выпадала свободная минутка, так он с ним и упражнялся.
Раз ЦСКА проводил сбор накануне матча чемпионата страны против московского «Динамо». В семь утра команда выстроилась на зарядку. В строю все великие — Рагулин, Кузькин, Фирсов, в конце шеренги, замыкающим, — Третьяк. Стоят, ждут, когда выйдет Тарасов.

Наконец тренер появился на крыльце. Подошел к вратарю и вдруг: «А вы, болван безмозглый, почему здесь стоите?» Тот растерялся: мальчик из культурной семьи, дома к нему никто никогда так не обращался. «Как же, Анатолий Владимирович, — выдавил из себя, — все вас ждут, и я жду». — «Вы давно должны были стоять у стенки и работать с мячами!» — раскричался Тарасов. Не зря одноклубники над Владиком подшучивали: мол, Третьяк своей смертью не умрет.

takova tretiak1

Владислав Третьяк
Фото Ю. Соколова

Физические нагрузки, выпавшие на долю героя этого очерка, были огромными. Однако и награда оказалась сладка. Советский хоккей тогда являлся сильнейшим на планете, но даже самые знаменитые игроки нашей сборной не могли похвастать таким количеством чемпионских титулов, что были у Третьяка. В его коллекции три золотые медали Олимпийских игр и десять — чемпионатов мира!

Лишь один турнир занозой сидит в душе Третьяка. Речь идет о поражении от американцев на Олимпиаде-80 в Лейк-Плэсиде. Голкипер до сих пор не смирился с тем, что главный тренер сборной Виктор Тихонов, сменивший на этом посту Тарасова, убрал его из ворот после двух пропущенных шайб уже в первом перерыве.

«Обида тогда была очень сильной, я даже хотел закончить с хоккеем, — признался Владислав Третьяк автору этих строк. — Помню, после игры мы приехали в Олимпийскую деревню, и Валера Харламов в сердцах заявил: “Всё, ухожу из спорта!” — “Уходим вместе”, — присоединился я к нему. Потом, конечно, эмоции улеглись… Просто невероятно, что мы тогда отдали “золото”, у нас ведь отличная команда была. Профессионалов обыгрывали, а тут какие-то студенты! Думаю, в глубине души Тихонов не верил, что мы можем уступить американцам. И решил, какая разница с кем в воротах их обыгрывать — с Третьяком или Мышкиным?»

Возвращение в Москву получилось позорным. В аэропорту цветы дарили только олимпийским чемпионам — фигуристам Ирине Родниной и Наталье Линичук с Геннадием Карпоносовым, биатлонисту Александру Тихонову... А хоккеистам организаторы церемонии только махнули: мол, отойдите в сторону, не мелькайте. Даже на торжественный митинг не пригласили. Посадили в автобус и развезли по домам, словно чумных. Четыре последующих года пришлось отвечать на бесконечные вопросы: почему так сложилось? кто виноват? И ждать Олимпиады-84 в Сараево, где произошла реабилитация.

Наверное, Третьяка так любили в народе именно потому, что был он обычным парнем. Не недосягаемой суперзвездой с глянцевой обложки гламурного журнала, а обыкновенным, простым, своим в доску. Как и миллионы сограждан, трехкратный олимпийский чемпион тоже мучился от отсутствия элементарных человеческих удобств. Любимец Брежнева, награжденный всеми высшими орденами страны, он был вынужден доставать дефицит из-под полы — как и все.

«Хорошо еще, что многие директора магазинов уважали хоккей. У того брал мясо, у этого — рыбку... Помню, пришел к одному, а он орет на всю округу: “О, чемпион мира пожаловал! Дайте ему палку сервелата — нет, две! И икорки подбросьте!” Вроде радоваться надо, а у меня так противно на душе стало. Как будто барин холопу милость оказывает», — машет рукой юбиляр.

Всесоюзная популярность Третьяка вышла на планетарный уровень после Суперсерии-72 с канадскими профессионалами. Вратарь блестяще провел тогда все восемь матчей и в одночасье стал кумиром для родоначальников хоккея. Те просто не могли взять в толк, что где-то еще, помимо их страны, может жить человек с такой гибкостью и реакцией. Чтобы объяснить сверхъестественные способности советского голкипера, про него даже придумали легенду.

«Впервые я о ней услышал, когда вместе со сборной возвращался в Москву после заокеанской части Суперсерии, — улыбается собеседник. — Бортпроводница канадского лайнера подошла, деликатно наклонилась: “Мистер Третьяк, тысяча извинений за беспокойство. Слышала, политбюро поставило задачу специально к нынешним матчам подготовить вратаря. И вот вам в детском возрасте сломали ноги, чтобы вы могли стелиться по льду и отбивать шайбы. Это правда?” Я смеялся как сумасшедший, минут пять остановиться не мог. А потом подумал: если про меня на родине хоккея выдумывают такие легенды, это и есть признание».

Мастерство советского голкипера поразило даже знаменитостей из канадской сборной. После матчей они подходили к 20-летнему русскому пареньку, восторженно похлопывали его по плечу, жали руку. Драчливые профессионалы в обычной жизни оказались вполне дружелюбными людьми. Сначала Третьяк сблизился с коллегой, вратарем «Кленовых листьев» Кеном Драйденом. Потом подружился с остальными — даже с жестким защитником Бобби Кларком, серьезно травмировавшим Валерия Харламова.
«Мы с ним познакомились в 1976 году, когда проходил Кубок Канады. Бобби пригласил меня к себе домой и неожиданно раскрылся совершенно с другой стороны. Изначально из-за Валеры я относился к нему не очень хорошо. А тут вдруг оказалось, что Кларк — вполне положительный персонаж. У него было двое приемных детей: друг погиб в автокатастрофе, и он их усыновил. Во время того визита он просто завалил меня подарками: вручил очень красивые часы, костюм, передал презенты жене. Когда Бобби в следующий раз приехал в Москву, я ответил ему ондатровой шапкой», — вспоминает юбиляр.

Игра Третьяка пришлась по душе и руководителям многих клубов НХЛ. Боссы «Монреаля», например, несколько раз приезжали в Москву в надежде заполучить феноменального вратаря. Но визитеров попросту обманули: в Госкомспорте СССР им сказали, что отец хоккеиста, генерал армии Третьяк категорически против отъезда сына. Естественно, тот Третьяк к семье спортсмена никакого отношения не имел. Обман вскрылся совершенно случайно пять лет спустя. Так на заокеанской карьере Владислава был поставлен жирный крест.

И всё-таки Третьяк в НХЛ побывал: в начале 90-х он работал тренером вратарей в «Чикаго». Результаты деятельности советского гостя проявились очень быстро. Весной 1991 года его подопечный Эд Бельфор получил «Везина Трофи», вручаемый лучшему голкиперу лиги, а через два года повторил этот успех.

Владимир РАУШ