В конце сентября прошлого года в Адлере проходил чемпионат России по легкой атлетике среди ветеранов. Одним из его героев стал 80-летний Вячеслав Петрович Горовой: в метании копья он занял первое место, в метании диска — третье, в толкании ядра — второе.
Вячеслав Горовой на соревнованиях
Фото из архива «ФиС»
Когда-то Горовой входил в тройку сильнейших советских копьеметателей, составляя конкуренцию Янису Лусису из Латвии и Марту Пааме из Эстонии. Но почему он, пусть всего на несколько дней, решил вернуться на тот путь, с которого свернул много лет назад? И можно ли найти этому какое-либо объяснение?
В своей книге «Не измени себе» великий Валерий Брумель, который был одним из близких друзей Горового, так охарактеризовал Вячеслава Петровича, которому в этом автобиографическом романе дана фамилия Рогов: «В Рогове бесшабашный азарт сочетался с практичностью, авантюризм — с трудолюбием. Он мог не тренироваться по полгода, затем месяц, полтора хорошенько попотеть на стадионе, выйти на соревнования и закинуть копье дальше всех своих соперников. При этом Рогов писал трогательные, неплохие детские стихи».
Вячеслав Петрович, как мне кажется, так и не пришел к окончательному выводу, что в его жизни — хобби, а что — миссия, ради выполнения которой он рожден, поэтому он и сегодня готов иногда менять их местами ради удовольствия, которое доставляют ему такого рода перемены.
— К спорту я всегда относился без особого энтузиазма, — говорит Горовой. — Норму мастера спорта выполнил — ну и прекрасно. Мне этого было достаточно.
Я не был тщеславным, хотя медали, завоеванные в соревнованиях, конечно, льстили моему самолюбию. Тем не менее я всегда понимал, что смысл жизни не в этом. Я должен был сначала выразить себя в спорте, чтобы затем, уже в этом статусе, сделать что-то большее в жизни. Я с детства писал стихи, а позже и прозу. Как видите, я очень долго мечтал о литературе, хотя издаваться начал только в 79 лет.
Вячеслав Петрович Горовой родился летом 1942 года в городе Зима Иркутской области, более известном как «Станция Зима» по широко популярной в 60-е годы XX века поэме Евгения Евтушенко — тоже уроженца этих мест. Однако Горовые прожили там недолго.
— В августе 44-го, — вспоминает Вячеслав Петрович, — мой отец (он был паровозным машинистом) решил, что мы должны перебраться на Украину. «Тут, в Сибири, — говорил он, — делать нечего, поэтому мы отсюда уедем. Я отвезу вас в рай».
Отцу дали отпуск и предоставили вагон, в котором все мы — мама с тремя ее сестрами, я с сестрой и моя бабушка — отправились в дальний путь. Как потом рассказывали мне родители, на станции Фастово мы попали под бомбежку; мама выскочила из вагона, на одной руке у нее был я, на другой — моя трехлетняя сестра. Едва сделав несколько шагов, мама остановилась, запутавшись в ограждении из колючей проволоки.
Рядом стояли наши танки. Увидев, как моя мама бьется в этой проволоке, один из танкистов помог ей освободиться и влезть в танк. Но вот бомбежка кончилась, мама с нами на руках выбралась из танка, а тут и наш отец, который утрясал на станции наши дела, прибежал и стал искать нас, вглядываясь в трупы. Нашел. И мы поехали дальше.
В Черкассах, очень красивом городе на берегу Днепра, отец купил дом. Наименование этому городу, как гласит предание, дали основавшие его днепровские и запорожские казаки, которые когда-то назывались черкасами. Мой отец, кстати сказать, запорожский казак. Он был очень сильным, хотя и никогда не занимался спортом. Когда ему было уже под шестьдесят, он подцеплял мизинцем двухпудовую гирю и выжимал ее. Делал он это у меня на глазах, когда я приезжал домой отдохнуть.
— Наверное, в Черкассах и начался ваш спортивный путь?
— Я жил там до 16 лет, пока не окончил школу. А к спорту меня тянуло с детства. Лет с десяти я занимался борьбой и боксом и везде преуспевал. И очень далеко, метров за сто, бросал камни, когда мы, мальчишки, сражались друг с другом — район на район. Схожие упражнения были у нас и на уроках физкультуры: мы метали гранату. Классе в пятом я увлекся гимнастикой, и в 16 лет выступал по программе мастеров вместе со знаменитым гимнастом Валерием Медведевым, который позже был включен в сборную СССР.
Копьеметателем Вячеслав Горовой стал благодаря случайности, которая нежданно-негаданно вывела его на старт соревнований в метаниях. Вот что сам Горовой рассказывает о том памятном случае.
— Наш физорг (ученик, занимающийся организацией физкультурных занятий в школе) как-то сказал тренеру по легкой атлетике, что у нас, мол, есть гимнаст, который очень далеко метает гранату. И тот тренер однажды подошел ко мне и спросил, не выступлю ли я в метании копья на чемпионате Черкасской области среди школьников. Копье я никогда не метал. К тому же в тот день у меня были соревнования по гимнастике. Но мне хотелось попробовать себя в метании, тем более стадион, куда я должен был отправиться, был рядом с домом, нужно было только перейти через парк.
В своих обычных тапочках (шиповок у меня не было) я сел на велосипед, приехал на стадион, разбежался и, впервые в жизни взяв в руки копье, метнул его, шарахнув хвостом копья себя по затылку. «Да на хрена мне это надо? — подумал я. — Поеду-ка я на гимнастику». Сел на велосипед и отправился в педагогический институт на соревнования. Стал там вторым вслед за Валерой Медведевым. А через неделю физорг приносит мне почетную грамоту. «Ты, — говорит, — занял первое место». — «Вот те на, — удивился я. — Столько лет гимнастикой занимаюсь и занял только второе место, а тут один раз кинул — и сразу первое». Спрашиваю физорга: «А у нас есть копье в школе?» — «Есть» — «Дай его мне. Попробую потренироваться около дома».
Вдоль нашей улицы стояли мачты с фонарями. Я измерил расстояние между ними, оно было равно 50 метрам. Там я и начал метать копье. Сразу же бросил его на 65 метров, а это был норматив первого взрослого разряда.
На той тренировке я повредил локоть, так как не знал, как следует обращаться с копьем, чтобы уберечь себя от травм. Когда потом пытался совершить бросок, испытывал обжигающую боль. На этом я тогда и закончил с метаниями. Вернулся к гимнастике, хотя уже увлекся копьем, можно сказать, влюбился в него.
Окончив школу, поехал в Киев и поступил в Институт физкультуры на гимнастику. Нас, первокурсников, загнали на месяц в колхоз, а там была благодать: помидоры, груши, арбузы, дыни, мед. За месяц поправился на 12 килограммов. При росте 175 сантиметров стал весить 82 килограмма.
Наконец начались занятия и тренировки. Но после того, как я набрал вес, снаряды стали слишком хрупкими для меня. Возьмусь за них — и то перекладину оторву, то брусья сломаю. А в том зале тренировался великий гимнаст Юрий Титов, и его это возмутило. «Гоните Горового отсюда, — потребовал он. — Я готовлюсь к соревнованиям, а из-за него мне тренироваться не на чем».
Ну, я и сам видел, что мне не место в гимнастике, что здесь от меня один вред. Да и по фигуре я нескладный: у меня длинный торс и короткие ноги. И вес этот сумасшедший согнать не могу.
Прихожу к заведующему кафедрой легкой атлетики Зосиме Петровичу Синицкому. «Меня, — говорю, — выгоняют из гимнастики. Может быть, возьмете меня в легкую атлетику?» — «Откуда выгоняют? Из гимнастики? Нет, не возьмем. Гимнасты — это тупые люди, в легкой атлетике они не могут подняться выше третьего разряда, а нам нужно, чтобы у выпускников института был хотя бы первый разряд». — «Да я пацаном еще, в девятом классе, уже на первый разряд копье метал». Он в упор посмотрел на меня: «Что за чепуху ты мелешь!»
Но я от своего не отступился: целую неделю надоедал ему, и в итоге уговорил. «Ладно, возьмем, — сказал он. — Но тренировать тебя я не стану: это бесперспективно. Тренером у тебя будет числиться Николай Белых, член сборной СССР».
Перейдя в легкую атлетику, я начал постепенно закачивать локоть. Метать боялся, смотрел, что ребята делают на тренировках, тянул резиновые эспандеры и понемножку занимался со штангой, укрепляя себя.
Вячеслав Петрович в наши дни
Фото из архива «ФиС»
Николая Белых на своих тренировках я так и не увидел. Но в меня почему-то проникся верой Женя Графов, тоже член сборной СССР. «Давай, — говорит, — вместе тренироваться». — «Давай».
Следя за тем, как он метает, я старался постичь важные для меня детали в технике броска и спустя какое-то время почувствовал, что копье у меня летит так же, как это было тогда, когда я учился в 9-м классе.
Вскоре должно было пройти первенство Киева среди взрослых. В нем собирались принять участие наши институтские копьеметатели, в том числе и те, что входили в сборную СССР: Графов, Белых, Самойлов. В активе у каждого из них были броски на 75—76 метров. Мой лучший результат был гораздо хуже — всего 53 метра. Но я их обыграл, метнув копье на 68 метров. И все они были обескуражены тем, что 17-летний мальчишка их обметал: никто меня не поздравил, никто не проявил ко мне ни малейшего интереса.
Спустя несколько месяцев мы должны были отправиться на сбор в Мукачево. Однако сначала нужно было пройти через отборочные соревнования. В этих стартах я решил выступить вполсилы, так как боялся, что вновь получу травму. Метнул копье легонечко, всего на сорок метров.
На сборы меня не взяли. Включили в команду только тех, кто, превысив отметку в сорок метров, стали призерами. Они и поехали в Мукачево. Я же тем временем потихоньку тренировался на стадионе «Динамо» в Киеве. Когда же наши легкоатлеты возвратились, мне сказали, что я должен ехать во Львов на первенство Украины среди студентов спортивных вузов.
«Да как же я поеду, если не был на сборах и почти не тренировался?» — с обидой вопросил я Синицкого. — «Значит, не поедешь?» — «Не поеду. Не хочу подводить нашу команду». — «Что ж, поступай, как знаешь».
На тех соревнованиях наша команда впервые за все годы участия в таких первенствах проиграла Львовскому институту физкультуры. Меня же вдруг вызвали к ректору. Иду к нему в кабинет, меня встречает Николай Петрович Лапутин, известный штангист, богатырь двухметрового роста. «Выгоню! — заорал он. — Если бы ты метнул, как мне доложил Синицкий, на свои 70 метров, мы бы выиграли. Но мы проиграли. Впервые. Из-за тебя».
Андрей БАТАШЕВ
Окончание следует
