Я завершаю свой рассказ о понравившейся мне книге Сергея Медведева «Человек бегущий». Соглашусь со словами читательницы на сайте книжного интернет-магазина, отзыв которой состоит всего из одной фразы: «Одна из лучших книг в моей жизни».
Поначалу я думала, что мой рассказ о книге, своеобразная рецензия, поместится в одном номере «ФиС». Потом мне стало ясно, что этого мало, и я была готова рассказывать в каждом номере об одной главе, а их девять, плюс предисловие и послесловие… Но, поразмыслив, решила остановиться на промежуточном варианте. Если эта книга с моей подачи кого-то заинтересовала — найдут ее и прочитают.
Со мной же книга «Человек бегущий» будет если не всегда, то долго. Она постоянно находится недалеко от меня — либо на рабочем столе, либо возле подушки. Часто, если ночью не спится, я открываю ее на любой странице и неизменно нахожу что-то, позволяющее отключиться от тревожной действительности хотя бы на время.
Потому что в каждой главе есть интересные рассказы о соревнованиях, их духе, азарте состязательности, о бытовых подробностях, скрытых от глаз болельщиков, и о многом другом. А также в каждой главе рассказывается о местах, где проходили соревнования, об их истории, географии, о живущих там людях, даже о мифологии. И во время соревнований, обуреваемый духом соперничества (а иначе зачем в них участвовать?), Сергей умудрялся увидеть и услышать многое вокруг себя и рассказать об этом образно и поэтично.
Например, глава «Черничный блюз» посвящена шведской лыжной гонке Васалоппет (спортсмены сокращенно называют ее «Васа»). Эмблемой Васы стал черничный кисель, национальное шведское блюдо, которым щедро угощают участников и гостей соревнований, отсюда и название главы.
Сергей пишет: «Васалоппет — это 90 километров непростой трассы по холмам, лесам и открытой тундре. Самая сложная ее часть — узкий стартовый подъем в сопки, который тянется с 1-го по 3-й километр с набором высоты 200 метров. Огромное стартовое поле в 16 тысяч человек разгоняется на первом километре и упирается в бутылочное горлышко — извилистую просеку в густом лесу, которая двумя рукавами уходит наверх и теряется где-то за вершинами елей. Тридцать параллельных лыжней превращаются в 4—5, лыжники толкаются, подсекают друг друга, ломая палки соседей, неуклюже встают “елочкой” — попробуйте-ка остановитесь на скользких лыжах на крутом подъеме, когда спереди частокол спин, а сзади подпирают!
А еще Васа — это непрерывный дух состязания, криков „heja!“, смолистый дым костров, горящих вдоль трассы, лай собачьих упряжек, трещотки и колокольчики детей, мчащиеся по параллельным шоссе командные фургоны, жужжащие сверху дроны и стрекочущий вертолет телевизионщиков, и если ты его видишь или хотя бы слышишь — это хороший знак, значит, ты недалеко от лидеров».
Сергей пишет, что бежал Васалоппет восемь раз, и ни одна гонка не была похожа на другую. Были быстрые гонки, по чистому льду, которые пролетались на одном дыхании, менее 5 часов, были медленные и мучительные, когда тело отказывалось работать уже на двадцатом километре, а впереди лежали еще 70… Но ему почти всегда удавалось финишировать среди тысячи, а пару раз и среди пятисот лучших гонщиков — из почти 16 тысяч участников.
Впрочем, была в жизни Сергея и самая драматичная Васа, когда он попал в нижнюю часть протокола. Потому что за сутки до старта получил во время тренировки травму — ушиб поясницы и трещину ребра в точке прикрепления к позвоночнику. Врач велел соблюдать покой в течение нескольких недель, но Сергей выпросил у него рецепт сильного обезболивающего лекарства. Бежать пришлось не только с болью, но и натощак, так как лекарство и съеденный завтрак оказались несовместимыми. Но всё-таки он прошел все 90 км, избежав записи в протоколе «DNF», то есть «сошел с дистанции» (см. «ФиС», № 8, 2022).
Мне кажется, что к Васалоппет у Сергея особенно нежные чувства. Сравнивая гонку с другими лыжными марафонами, в которых участвовал, он делает вывод: «Как ты ни готовься, как ни занимай с ночи очередь, как ни выбирай лыжи и смазку, сколько ни расставляй по трассе сокомандников и друзей, Васалоппет окажется жестче, сложнее и неожиданнее и опрокинет твой самый тщательный план. Другие гонки мирового марафонского календаря можно спланировать до минуты, но Васа — это стихия, которую нельзя предсказать, это судьба, и относиться к ней следует, как опытному альпинисту к горе: почтительно, смиренно и с долей фатализма».
Похоже, что такие же чувства испытывают и многие другие лыжники. Потому что, по словам Сергея, желающих участвовать в гонке намного больше 16-и тысяч: «Всё начинается за 49 недель до старта, когда открывается регистрация на гонку следующего года. Она всегда проходит в первое воскресенье марта. И вот в заранее объявленный воскресный день за пять минут до полудня по шведскому времени десятки тысяч людей по всему миру сидят у компьютеров, считая секунды. Ровно в полдень открывается портал, и 15 800 стартовых слотов — а именно такое максимальное количество установлено организаторами, чтобы гонка не превратилась в кучу-малу, — уходят за пару минут; рекордное время было — 40 секунд».
Иногда я наугад открываю страницу из главы «Идея Севера». В прошлом номере я цитировала слова Сергея о его детском восхищении выпавшим снегом, которое он пронес через всю жизнь. Здесь он пишет: «Я люблю снег и считаю его самой честной и чистой субстанцией во Вселенной, нулевой отметкой, белым листом, на котором возникает первое слово, новая жизнь. В зимнем воздухе дышится легче, видится дальше и мыслится яснее, холод учит тебя быть быстрым, изобретательным и эффективным».
Наверно, благодаря начавшейся в детстве любви к зиме, холоду и снегу Сергей выбрал Чукотку местом своей первой студенческой практики, а затем еще два года подряд прилетал туда для работы в редакции районной газеты в поселке Лаврентий, находящемся в самой восточной точке нашей страны — на берегу Берингова пролива.
В этой главе Сергей рассказывает о своих одиночных пеших путешествиях по чукотской тундре, о встречах с местным населением и о многом другом из того, что для большинства из нас было и остается экзотикой. Он пишет: «Годы учения прошли, начались годы странствий, и притяжение Севера становилось только сильнее: подобно вибрирующей стрелке компаса, я смотрел в одном направлении и искал ту самую свою первую Чукотку. Где бы ни оказывался, я всегда старался доехать до крайнего северного предела, словно только там прояснялась оптика и открывалось что-то важное о всей стране».
Большая часть и этой главы посвящена соревнованиям по лыжам или экстремальному триатлону, которые проходили в суровых погодных условиях недалеко от Полярного круга — в Гренландии, Исландии, Норвегии, Финляндии, Швеции.
Признаюсь, какие бы то ни было соревнования не входят в круг моих интересов, и тем более я не задумывалась об их бытовой стороне. Поэтому с интересом и одновременно с ужасом прочитала, например, что участники трехдневной 220-километровой лыжной гонки в Норвегии ночуют две ночи подряд при морозе ниже -30° в палатках, предоставленных оргкомитетом соревнований. Читая, как потолок палатки покрывается инеем, в который превращается выдыхаемый воздух, я в очередной раз думала про себя: «Зачем?! Зачем это всё?»
Наверно, однозначного ответа на этот вопрос «зачем?» нет и не может быть — каждый ответит на него по-своему. Рассказывая, как он бежал 90 км натощак и с сильной болью в пояснице, Сергей пишет: «С болью в ребре мне удалось договориться: я представил ее как нечто внешнее по отношению к собственному телу и наблюдал ее со стороны: она отдельно и я отдельно. Не следует давать ей проникнуть в собственное “я” и заполнить сознание, надо стараться оттеснить ее на периферию, переключив внимание на насущные задачи и даже, проезжая по гребню сопки, оглядеться вокруг и насладиться пейзажем — заснеженные мягкие холмы, покрытые редколесьем, с разбросанными там и сям красными коттеджами».
Вот эта философия преодоления боли, собственной слабости, слияния с окружающим миром, а также радость движения, перемещения себя в пространстве — пронизывают всю книгу.
Однако самой философской мне представляется глава «Рождение героя». В ней Сергей Медведев рассуждает о том, когда и почему люди начали бегать, плавать, подниматься в горы просто так, из любви к процессу, без какой бы то ни было практической цели, как после мрачного Средневековья постепенно, к началу XIX века формировался образ романтического героя, гармонично — умственно и физически — развитого.
Рассказывая, например,о заплыве в 1810 году великого английского поэта Байрона через Дарданеллы, пролив между Европой и Азией, Сергей пишет: «Эпоха романтизма явила нового героя-одиночку, покорителя стихий и сердец, свободолюбивого и готового бросить вызов правителям, вступиться за угнетенных. Важной составляющей этого образа была телесная крепость, смелость и ловкость, которые герой должен был проявить не только в бою, как в рыцарском идеале прошлых веков, но в испытаниях и приключениях».
Байрон преодолел пролив за 1 час 10 минут — неплохой для того времени результат, и считал это самым большим своим достижением. Сегодня, как пишет Сергей, рекорд на этом же маршруте, вольным стилем и в гидрокостюме, составляет 48 минут.
О заплыве Байрона через Дарданеллы я знала и раньше. Но только сейчас, в книге Медведева, прочитала, что Байрон плыл брассом, а кроль проник в Европу лишь во второй половине XIX века и долго считался варварским — от североамериканских индейцев — стилем плавания.
Далее Сергей пишет: «С заплыва Байрона началась эпоха плавания на открытой воде — пловцы по всему миру покоряют реки, озера и проливы. И вслед за Байроном преодолевают пролив между Европой и Азией, только не Дарданеллы, а Босфор, в самом сердце Стамбула. Заплыв через Босфор проходит каждый год в июле уже тридцать лет и считается входным билетом в мир большой воды. Трудности всё те же, что были во время заплыва Байрона: три разнонаправленных течения, одно по центру и два других вдоль берегов, волны и ветер». Сам Сергей переплыл Босфор за 1 час 15 минут.
В послесловии Сергей пишет: «Порой мне кажется, что все мы — от физкультурника выходного дня, пробегающего трусцой свои пару километров вокруг квартала, до топовых атлетов — выполняем важную цивилизационную миссию: сохранение конкурентоспособности человека как вида.
В современном мире мы сталкиваемся с потерей бегового и вообще двигательного навыка. Homoerectus, человек прямоходящий, превращается в homosedens, человека, сидящего перед экраном, что особенно стало заметно в период пандемии коронавируса. Массовый спорт, развившийся в последние полвека, открывает новую дорогу эволюции — homocurrens, человека бегущего. Спорт разворачивает нас к экологии, адаптирует человека к разным состояниям природы, к годовым ритмам».
Сергей делится с читателями своими планами на ближайшие полвека: «Если судьба и тело мне позволят, я бы мечтал отметить свое столетие тремя стартами: весной пробежать Васалоппет, летом — классическую дистанцию Ironman, а осенью — Нью-Йоркский марафон. Но даже если не будет дано дожить до столь почтенных лет, то всё равно хотелось бы двигаться, пока позволят силы».
От всей души желаю Сергею Медведеву, чтобы его планы полностью осуществились, а всем нам — зарядиться от него такой же неуемной энергией и любовью к движению.
Ирина УТКИНА, кандидат биологических наук