С легкой руки директора марафона «Лужники» Валерия Шеханова меня прозвали бешеным марафонцем — за то, что я в 52 года на спор, будучи профаном в беге, без тренера, имея на подготовку всего 100 дней, пробежал марафон за четыре часа. Легко показаться бешеным, когда азартно берешься за незнакомое дело, но мне довелось встретить своего ровесника — доктора педагогических наук, профессора, мастера спорта СССР по марафону, известного тренера, заслуженный работник физической культуры РФ Юрия Васильевича Сысоева, знающего тонкости беговых проблем, но оказавшегося в силу неистребимого романтизма настоящим бешеным марафонцем — не только в беге, но и в жизни.

Юрий Сысоев после инфаркта занимает 3-е место
в 100-километровом ночном сверхмарафоне в Альпах

Сейчас настало время юбилеев: 100-летие СССР, 30-летие его распада. Многие уважаемые СМИ завели рубрику «XXX лет без CCCP». Наш 100-летний журнал «ФиС» тоже вспоминает кое-что из истории страны по нашей тематике: в спорте советский дух проявляется особенно ярко!

Выдающийся марафонец типа Павки Корчагина

Уже в 14 лет Юра Сысоев, когда-то хилый болезненный мальчик, сумел стать чемпионом Смоленска и области среди школьников по бегy на 800 м и 1500 м и по лыжам на 15 км. Поступив в Смоленский государственный институт физической культуры, Юрий тренировался у создателя школы бега на выносливость Павла Шореца. Учеба нравилась, спортивные результаты росли стремительно. На традиционном 30-километровом пробеге Пушкин—Ленинград Юрий устанавливает высшее мировое достижение для юношей 18 лет — 1 час 42 минуты 41 секунда. Этот рекорд держался 35 лет.

Когда Шореца командировали на Кавказ готовить спортсменов к Олимпийским играм в Мехико, Сысоев устремляется за ним, учится в Грузии и трижды становится чемпионом Грузинской ССР в беге на 30 км и в марафоне. Успешно оканчивает институт, попутно бьет рекорды Грузии в беге на 20 км и 30 км, участвует в чемпионатах СССР по легкой атлетике в составе грузинской сборной, входит в элиту бегунов страны на сверхдлинные дистанции.

В 1960 году в Сталинграде открылся институт физкультуры, заведующим кафедрой легкой атлетики там стал П.Г. Шорец, а преподавателем — Ю.В. Сысоев. Первый год работы дался тяжело. Перед лекциями новому педагогу приходилось репетировать по ночам. После 6—8 часов занятий Юрий совершал вечерние пробежки по 20—40 км по степям. Свободного времени и развлечений не было, лишь однажды он побывал в оперетте, да съел мороженое.

В 1961 году Юрий неудачно выступил на всесоюзном кроссе. Сказались бессонные ночи, учебные и беговые перегрузки. Болели ахилловы сухожилия, саднила печень. Пришлось снизить нагрузки, пересмотреть режим питания.

Форму восстановил. В 30-километровом пробеге на приз газеты «Труд» стал чемпионом СССР с результатом — 1 час 38 минут 41 секунда, а осенью выполнил норматив мастера спорта по марафону.

Уже грезилось участие в Олимпиаде в Токио! Мечтал Юрий и об аспирантуре. Каждое утро в любую погоду Юра, преодолевая боль в ногах, бегал по 10—15 км, а вечером добавлял еще 20—40 км. Заслуженный тренер СССР Евгений Шукевич как-то спросил: «Зачем это? С твоими травмами попасть в сборную страны невозможно. Не теряй время, тренируй, займись наукой и бегай, но в удовольствие».

В 1963 году Сысоев был назначен старшим тренером сборной команды «Буревестник» по бегу на сверхдлинные дистанции. Две его команды заняли первые места, а он стал чемпионом общества «Буревестник» в беге на 30 км.

За два года тренерской работы три его ученика вошли в состав сборной ЦС «Буревестник», участвовали в чемпионате России по марафону, стали кандидатами в мастера спорта. В свободное время Юрий посещал лекции по психологии и педагогике, вел семинарские занятия.

На Всесоюзной конференции по психологии спорта профессор Авксентий Цезаревич Пуни предложил Сысоеву поступать в целевую аспирантуру. И вот Юрий в Питерe: холодно, дожди, резкий ветер. Привыкший к жаре, Юра без теплой одежды заболел. Температура — 38,9°.

Чтобы согреться, он налил в химическую колбу воды, засыпал в нее ячменный молотый кофе и поставил вариться на электроплитку, а сам уснул, сидя на стуле. Проснулся, заглянул в колбу. В этот момент пол-литра кипятка вместе с уплотненным паром, образовавшимся в узком горлышке, рванули ему в лицо, которое покрылось волдырями, а правый глаз перестал видеть.

«Скорая помощь» доставила его в НИИ глазных болезней. Сильно пострадал глаз, ожоги всего лица. Сысоев категорически отказался от лечения: на уме одни экзамены. С забинтованным лицом, на виду остались только левый глаз и рот, Юрий покинул больницу.

Дома ждала бессонная ночь, болело всё лицо, но в 10 утра он явился на экзамен. Через час первый экзамен был сдан. До следующего — пять дней. Все дни и ночи были похожи: сильная боль в правом глазу не давала уснуть.

На вопрос Авксентия Пуни о самочувствии ответил: «Нормально — готов сдавать экзамен». Сдал. На кафедре иностранных языков он только поздоровался и отключился. Бредил на непонятном языке. Очнулся в машине «скорой помощи» по пути в НИИ глазных болезней. Сняли повязку. Лица под ней не оказалось: сплошной кровавый гнойник, роговица правого глаза срослась с глазным яблоком. Из перевязочной — на операционный стол.

Началась борьба врачей за спасение зрения. Три недели провел в больнице. Ожоги на лице медленно исчезали. Глаз стал различать свет, но на роговице образовался рубец, закрывающий почти весь зрачок. Лекарств против таких рубцов не было.

Партийное задание и дипломатическая практика

Жить ему предстояло в комнате с аспирантом из Индии. В парткоме товарищ Сысоев получил задание: помочь индийскому другу освоиться в СССР, понять советское мировоззрение, содействовать постижению им русского языка и аспирантского быта… и быть с ним вежливым.

Юрий показывал коллеге предметы и называл их по-русски, а тот озвучивал названия на английском и русском языках. Польза была обоюдной. Однако слова «швабра», «тряпка», «веник» индийцу не давались. Попытки научить пользоваться этими вещами вызывали смех. Коллега давал понять, что уборкой должен заниматься Юра.

Сысоев пропадал в библиотеке. Часто уезжал в Пушкин в сельхозакадемию, где учились студенты, тренировавшиеся в беге на выносливость. Согласовывал с кафедрой физвоспитания методы проведения исследований. Работа отнимала много сил, а Сысоев еще не восстановился после болезни, беспокоил правый глаз. Вечером уставал.

Однажды, вернувшись поздно из Пушкина, он застал соседа пьяным. На полу разбитая посуда. Юрий предложил навести порядок. А в ответ услышал инструкцию, как себя вести. Из несвязной речи соседа Сысоев понял, гость из Индии — синг, а синги — воины, и дома у него аж двое слуг: один круглосуточно обслуживал дом, другой неотступно сопровождал хозяина. Юрию предлагалось заменить их, став денщиком. Сдерживая себя, Юрий попытался объяснить «воину», что он не дома, а в СССР, что аспирантам слуги не положены, а убирать за собой надо. Воин подытожил, что русский коммунист глуп, и завтра его выселят.

Утром куратор иностранцев напомнила Юрию партийное задание и объяснила, что он находится на передовой идеологического фронта борьбы США и СССР за умы граждан развивающихся стран. С «воином» обещали поговорить. Видимо, такой разговор состоялся. Сосед по комнате перестал здороваться и даже смотреть в сторону «обидчика».

На ученом совете утвердили тему диссертации, одобрили проделанную работу, а Пуни помог составить план дальнейших исследований.

Однажды, когда Юра уже спал, в комнату ввалился пьяный сосед. Увидев своего «обидчика», он начал орать, что русский коммунист — свинья и дурак, схватил со стола заварочный чайник, запустил его в лежащего на кровати «дурака», наблевал на пол и рухнул на кровать. Юрию стало настолько обидно за державу, что он сорвал с «воина» чалму, под которой было 16 косичек, схватился за них и стал возить пьяницу лицом (по-английски — face) по полу, требуя убрать нечистоты. Дебошир протрезвел, понял, что от него требовал коллега, всё убрал и тихо улегся спать. Рано утром Сысоев уехал в Пушкин.

Вернувшись домой, Юра увидел в коридоре свои вещи, милиционера и коменданта института. Ректор приказал выселить его немедленно, а утром — быть в парткоме. А пока до утра с вещами ему разрешили посидеть на КПП под охраной милиционера. Иностранец сходил к ректору, рыдая, сообщил, что бешеный русский хотел его зарезать. В ректорате началась паника, сообщили в отделение милиции. Срочно был издан приказ о выселении хулигана из общежития.

Утром прошло экстренное заседание парткома, как в стихотворении Галича: «Вот стою я перед вами, словно голенький». Объяснения не принимались. «Куратор» настаивала на исключении из партии. Партком решил: «За политическую незрелость, невыполнение поручения коммунисту Сысоеву Ю.В. объявить строгий выговор с занесением.., приказ ректора о выселении из общежития поддержать».

Выселение из общежития означало прощание с аспирантурой: возможности снимать жилье не было. Юра тайком спал в лаборатории.

После собрания к Юрию подошел пожилой истопник, показал маленькую комнату в котельной, сказал: «Живи здесь, парень. Мы тебя в обиду не дадим». Рабочие раздобыли стол, настольную лампу и кровать.

Скоро состоялось заседание райкома партии, где должны были утвердить итоги партийного собрания института. Решение партийного собрания института в отношении Ю.В. Сысоева отменили, дали выговор ректору и секретарю парткома и строгий выговор куратору.

Аспиранты на погрузке

К концу первого года пребывания в аспирантуре эксперименты были закончены. Началась статистическая обработка: массу цифр надо было обсчитать, составить таблицы. Вычислительной техники на кафедре не было. Пришлось обратиться в статистическое управление города. Нужны были деньги, а их хватало только на еду.

Выход нашелся: на заводе стиральных порошков требовались рабочие для разгрузки вагона с силикатной содой. В вагоне было 68 тонн. Товар прибывал ночью. К пяти утра пустой вагон должен был стоять вне завода. Оптимальное число рабочих для разгрузки — четверо. Силикатная сода очень ядовита, поэтому оплата была хорошей, но труд опасный, штатные грузчики за это не брались. Кто-то из аспирантов узнал о таком способе заработка, и Юрий, конечно, оказался в зоне риска. Физически он полностью не восстановился, но другого выхода не нашел. Вагон разгрузили к четырем утра, каждый оттащил по 340 мешков весом 50 кг. Шатаясь от усталости, получили расчет (по три стипендии) — можно продолжать заниматься диссертацией!

Вернувшись в Волгоград, почувствовал усталость. Эмоциональный подъем притуплял недомогания. А они копились. За время лечения в глазной клинике набрал 17 кг. Начали крошиться зубы. По ночам болели почки — нарушение обменных процессов.

Юрий снова начал бегать, проплывал по 2—3 км. Вес снизился до 64 кг. Важным мотивом оздоровления был еще один нюанс. На свадьбе школьного друга влюбился в подругу невесты, женился. Родилась дочь, крестным стал Пуни. Устранение недостатков в диссертации отложил. Нужно было снова адаптироваться к преподаванию.

Андрей ЧИРКОВ
Окончание следует
«ФиС», № 6, 2022 год