Сообщение о смерти трехкратного олимпийского чемпиона Виктора Санеева повергло меня в шок. С тех пор как года три назад я разыскал его в Сиднее, где он жил и работал больше четверти века, мы общались по WhatsApp, иногда говорили по часу. Вспоминали общих друзей. Обсуждали деятельность главы мировой легкой атлетики Себастьяна Коэ, при котором интерес у зрителей к «королеве спорта» стал падать.
Олимпийская деревня. 1980 год. На следующий день после финала в тройном прыжке.
Ваш покорный слуга и Виктор Санеев. Как молоды мы были...
Виктор с гордостью рассказывал, что он, по первому образованию агроном, выращивает во дворе своего дома рекордный урожай. Только с одного дерева ему удавалось собирать по 80 килограммов грейпфрутов. «И что ты с ними делаешь?» — вырвалось у меня. «Раздариваю соседям, а Яна (жена Виктора; с ней он прожил полвека. — Ред.) подкармливает своих коллег по клинике», — последовал ответ.
Последний раз поздравляли друг друга с Новым годом. И вдруг…
Санеев-динамовец (все свои 20 лет в спорте он защищал цвета бело-голубых) воплощал непобедимость человеческого духа. Сколько раз он выигрывал соревнования на мировом уровне, когда, казалось, всё было против него, сколько раз выручал свою команду, сборную, страну, совершая в секторе для тройного прыжка на Олимпийских играх, чемпионатах Европы, матчах СССР—США, казалось бы, невозможное!..
Об его умении собраться перед последней, шестой попыткой, в которой он чаще всего вырывал победу, слагались легенды. А расплачиваться пришлось здоровьем. Чтобы хоть как-то передвигаться, сменил несколько лет назад два тазобедренных сустава и оба коленных. Но подвело сердце. Как сообщила мне Яна, врачи констатировали у него обширный инфаркт и не смогли спасти чемпиона.
Виктор Санеев со своим спортивным отцом Самвелом Акоповичем Керселяном
Мы были знакомы много лет. И сказать, что я им восхищался, значит, не сказать ничего. Вначале мы общались как журналист и спортсмен. А позже, после моей поездки в Тбилиси, в середине 70-х, наши отношения переросли в дружеские. Собственно говоря, я отправился в ту командировку с заданием написать статью не о Санееве, а о легендарной метательнице диска Нине Думбадзе. Но в дороге мне не повезло: поезд неожиданно резко затормозил, и я упал с верхней полки. С трудом поднялся. Чувствую, что ходить не могу.
Соседи по купе докатили меня на тележке для багажа до такси. Водитель довел до портье в гостинице «Иверия», а тот — до моего номера.
Что делать дальше? Решил посоветоваться с Санеевым. Набрал номер его телефона и объяснил, что со мной стряслось. Виктор отреагировал мгновенно: «Через минут 20 я приеду к тебе с иглотерапевтом, который не раз спасал меня. Надеюсь, он поможет и тебе».
Сказал и сделал! А еще через полчаса иглотерапевт попросил меня встать и побегать на месте. Я удивился, но, подбадриваемый Виктором, осторожно встал с постели и попробовал пробежаться на месте. И — о чудо! — я побежал!
Мне посчастливилось быть свидетелем олимпийских триумфов Санеева в Мюнхене и Монреале, а также других замечательных побед. Но никогда не видел Виктора таким собранным, как 25 июля 1980 года в день финала Московской олимпиады. Для себя я это объяснил так: на других соревнованиях он выигрывал у соперников еще до старта, потому что был сильнее. Побеждал за счет умения, силы, быстроты и, конечно, характера. А на Играх в Москве он оказался значительно старше своих соперников (ему было без малого 35) и, пожалуй, впервые заведомо физически слабее их — замучили травмы, не дававшие полноценно тренироваться. Понимая, что соперники сильнее, он мог рассчитывать лишь на свой опыт, собранность, вдохновение.
После победы на Олимпиаде-1972 в Мюнхене
На пресс-конференции в Монреале-1976 после своей третьей олимпийской победы Санеев, отвечая на мой вопрос, сказал, что будет счастлив, если просто станет участником Олимпиады-80. Но просто участие — не для таких людей как Санеев. На сектор стадиона «Лужники» он вышел с одной мыслью — бороться за медаль.
В этом он признался мне на следующий день после выступления, во время долгого разговора в Олимпийской деревне. Мы сидели в кафе, пили чай и говорили о житье-бытье. О том, чего стоило Виктору выступление на его четвертой Олимпиаде, о скептиках, не веривших в него и долго колебавшихся, включать ли «старика» Санеева в команду, о нервотрепке, которую ему пришлось испытать во время долгих репетиций церемонии открытия московских Игр.
Для Санеева эта Олимпиада стала особенной еще и потому, что он вбегал на стадион с олимпийским факелом во время торжественного открытия.
Москва, стадион «Лужники», Олимпиада-1980
«Это был мой первый старт на Московской олимпиаде, — рассказывал Виктор. — И я, честно говоря, опасался раньше времени перегореть. Очень волнующей и ответственной была моя задача, как и баскетболиста Сергея Белова. Когда передавал ему факел, думал, что вместе с факелом он потащит и меня — так крепко Сергей ухватился за палец. Видно, переволновался. Но главные волнения были, конечно, впереди».
В горах Грузии
Никто из зарубежных соперников Виктора не догадывался, что за последние предолимпийские недели он сумел провести лишь три полноценные тренировки — так болела нога. Зато другой наш мастер тройного прыжка Яак Уудмяэ летал на тренировках как на крыльях, и Санеев понимал, что у эстонца отличные шансы победить.
А вот рекордсмена мира бразильца Жоао Карлоса де Оливейры Виктор не опасался, более того, знал, что обыграет своего извечного соперника. Эта уверенность укрепилась после того, как они мельком встретились на стадионе Олимпийской деревни. Оливейра попросил у Санеева автограф, а Виктор в ответ предложил бразильцу потренироваться вместе. А тот стушевался при этих словах, замотал головой: дескать, нет-нет, не могу, и поспешил уйти. Вот тут-то Санеев и понял, что бразилец опасается его.
Первым «расчехлил ружье» австралиец Йен Кэмбелл. В самом начале соревнований он приземлился далеко за 17 метров, но судьи под надуманным предлогом (якобы прыгун чиркнул другой ногой по тартану, тогда это правилами запрещалось) не засчитали попытку.
Как и предполагал Санеев, Яак Уудмяэ прыгнул очень далеко, показав в третьей попытке отличный результат — 17,35. Следом за ним в той же третьей попытке Оливейра улетает на 17,22. Чем ответит Санеев? Только 17,04.
«Всё, больше он не прыгнет. С больной ногой Виктора не хватит еще на три попытки», — подумал я в тот момент. Но Санеев в пятой попытке показывает 17,07, а в шестой — 17,24! Никогда не забуду того последнего олимпийского прыжка Санеева — дерзкого, злого, отчаянного.
Мы сидели с Виктором, рассматривали протокол соревнований, и тут выяснилось, что ему в тот день отчаянно не везло. Как будто нарочно соперникам помогал сильный попутный ветер, порой до двух метров в секунду. А Санееву пришлось прыгать против сильного встречного ветра: в третьей попытке сила встречного ветра равнялась 1,3 м в секунду, в пятой — 2,46, в шестой — 1,42.
По правилам соревнований на прыжок отводится полторы минуты, и переждать, пока ветер успокоится, Санеев не мог. Специалисты утверждают, что встречный ветер отнял у Виктора только в последней попытке сантиметров 20. Представляете, каким бы был результат при иных погодных условиях!
Виктор и Яна. Старый Тбилиси. Середина 80-х годов
Уже после Игр в Москве известные фотографы Юрий Рост и Роберт Максимов, сидевшие на трибуне рядом с сектором для тройного прыжка, в разговоре со мной утверждали, что якобы Уудмяэ совершил свой самый дальний прыжок с заступом. А Федерация легкой атлетики Австралии раз за разом обращалась в Международный олимпийский комитет с требованием пересмотреть результаты соревнований в тройном прыжке на Олимпиаде-80 из-за ошибок судей. Во время Олимпиады-2000 в Сиднее, на которой Виктор был в роли олимпийского атташе сборной Грузии, я спросил у него, как он относится к версии наших фотомастеров. И вот что услышал в ответ. «Ни подтвердить, ни опровергнуть эту точку зрения я не могу. Стало быть, чего зацикливаться на негативе? Одно могу сказать: в спорте я сделал всё, что мог», — сказал Виктор. А потом, после паузы, добавил: «И даже больше!»
Как тут не вспомнить слова рекордсмена мира тех лет Жоао Карлоса де Оливейры, сказанные им после олимпийской битвы в Лужниках (где бразилец стал бронзовым призером): «Санеев — лучший среди нас. Он не просто олимпийский чемпион — он великий человек». И это действительно так.
Евгений БОГАТЫРЕВ
Фото Р. Максимова и В. Шинкина
