Литературные страницы

Под флагом Филатова

За более чем четверть века знакомства с Львом Ивановичем Филатовым (1919—1997) я никогда не бывал у него дома.

Слева направо Валерий Лобановский, Лев Филатов и Олег Базилевич
Фото Юрия Соколова

Во временных пристанищах — гостиницах разных городов, где мы нередко оказывались вместе в качестве специальных корреспондентов (Филатов, как главный редактор еженедельника «Футбол-Хоккей», занимал обычно одноместный номер, а я, будучи рядовым сотрудником журнала «Физкультура и спорт», селился, что называется, как повезет), он приглашал меня попить чайку, и всегда в номере были пирожные, печенье, шоколадные конфеты, какие-то необычно большие, сочные яблоки и груши. А на стопке бумаги с исписанными шариковой ручкой верхними листами лежала колода карт.

Как и без футбола, без сладкого, без пасьянса Лев Иванович обходиться не мог. Он и меня научил этому походному пасьянсу, который, по его словам, раскладывал Наполеон на пропахшей гарью сражений коже барабана. Он говорил:

— А я гадаю на «Спартак», на нашу сборную и на то, удастся ли мне написать к завтрашнему утру материал и своевременно передать его по телефону в редакцию...

— Лев Иванович, неужели и вас посещают сомнения? В отличие от «Спартака» и нашей сборной, мне кажется, вы не проиграли ни одного сражения за письменным столом.

— Это вы бросьте! Должен сказать, после матча я жутко завидую телекомментатору. Потому что с финальным свистком его работа завершена. А мой труд пишущего человека еще только начинается. Разве с вами не происходит нечто подобное?

— Происходит. В голове сумбур, руки дрожат...

— Вот видите! И здесь сложившийся пасьянс лучшее лекарство. Рекомендую.

Забегая на много-много лет вперед, упомяну еще об одном его лекарстве, облегчившем мне душу, когда «пришли иные времена, взошли иные имена». Это лекарство он неожиданно передал мне со страниц еженедельника «Футбол-Хоккей», начав свой очерк так: «Я непременно прочитываю обозрения Сергея Шмитько, моего давнего соратника еще по тому «Советскому спорту», который был единственным властелином спортивных душ. Мы с ним вместе изрядно поколесили по стране, и я ценил, что говорим мы о поэзии пространнее, чем о футболе».

Стало быть, не только я сохранил в памяти все наши встречи и разговоры, но и он сам, оказывается, придавал им какое-то значение, хотя, что правда, то правда, о литературе, поэзии мы говорили не меньше, чем о футболе. Может быть, потому, что я окончил Литинститут, а Филатов родился писателем и оставался им всю жизнь.

В отличие от другого властителя душ в футбольной журналистике — Аркадия Романовича Галинского, который разделял далеко не всё, что выходило из-под филатовского пера, Лев Иванович резко никогда ни о ком не отзывался. По крайней мере, дальше «Это вы бросьте!», сказанного хотя утвердительно, но доброжелательно, его выяснение отношений не продвигалось.

Идти под флагом Филатова — это значит не быть подставкой для микрофона, обращенного к тренеру, игроку, арбитру. Филатов интересен читателям, болельщикам и футбольным практикам своими бесконечными размышлениями об игре и о ее лучших людях. Он отстукивал странички на машинке на много лет вперед, и они будут представлять ценность, пока жив футбол.

А дома у Льва Ивановича я всё же побывал. От стены, сплошь уставленной стеллажами с книгами, до окна протянулся поминальный стол, и все, кто был на этих поминках в феврале 1997 года, находили удивительные филатовские слова, вспоминая о нем.

Дочь Настя, гладя рукой старое стотомное издание Толстого, сказала мне: «Это был его любимый писатель. Отец перечитывал его всю жизнь».

Сергей ШМИТЬКО

Футбол Константина Бескова

Отчетливо помню, как он, восемнадцатилетний, с русым чубчиком и коротко выстриженным затылком, уже тогда плотный и основательный, появился на краю линии нападения «Металлурга» с благословения дальновидного Бориса Аркадьева. И можно было бы продолжать рассказывать о Бескове-форварде. Однако так сложилась жизнь этого человека, что его имя — это имя тренера. И, хочешь не хочешь, начать полагается с его тренерской деятельности. Но я знаю, что мне не придется искусственно соединять два непохожих отрывка, он — цельная личность, и свои команды вел точно так же, как играл сам.

Большой тренер отличается от остальных тем, что в его руки попадает не какая-то определенная команда, а футбол в целом. Руководя своей командой, желая ей добра, шагая с ней вверх по турнирной лестнице, он не довольствуется этим, как большинство его добросовестных коллег, а на ее примере, с ее помощью предлагает общему вниманию собственное истолкование игры, ее тактики, ее морали, нащупывает новое.

Тренерская квалификация Бескова всегда котировалась высоко, и всё же оставалось ощущение, что его поиски Синей птицы тщетны.

В свое время, возглавляя «Торпедо», ЦСКА, «Локомотив», «Зарю», московское «Динамо» и сборную страны, Бесков, как правило, интересно начинал, ему удавалось быстро переводить команды в разряд перспективных. И всякий раз ему не давали доводить начатое до конца. Тренеры окружены сверх меры нетерпеливыми работодателями, от них требуют призов раньше разумных сроков. Бескову доставалось чаще и больше, чем другим, потому что он принципиально отвергал любую иную работу, чем с дальним прицелом. Поскольку дипломатичность ему несвойственна, разрыв не заставлял себя ждать.

И вот в 1977 году его позвал на выручку оплошавший «Спартак». Внешне задача выглядела просто: вернуть именитый клуб в высшую лигу. Всё было во вкусе Бескова: экстремальность ситуации, право начать с нуля, доверие, самостоятельность. В предельно короткий срок «Спартак» был реорганизован, омоложен, восстал из пепла. Большой неожиданностью это не выглядело, все знали, что у Бескова твердая рука.

Однако обстоятельства сложились таким образом, что работа Бескова приобрела куда большее значение.

Вспомним: в тот момент, когда «Спартак» вернулся в высшую лигу, наш футбол переживал лихую годину. Большинство команд погрязли в мелководной турнирной конъюнктуре, в большом ходу была игра на ничью, процветала «выездная модель». Никому не было дела до футбола, о его совершенствовании и развитии не помышляли. Он весь сжался вокруг борьбы за очки и места, стал вроде бы практичным и деловым, а по сути дела — бескрылым, корыстным и трусоватым.

И вдруг ближе к концу 1978 года пронесся слух, что «Спартак» играет. Нет, никакого экстра-класса у него не замечено, но играет. И слуха этого было достаточно, чтобы приунывший футбольный народ потянулся на матчи «Спартака».

В самом деле, к общему удовольствию явилась команда, во главу угла поставившая атаку, стремящаяся разумно и весело комбинировать, не чуждая красот и тонкостей. Она установила контакт со зрителями благодаря тому, что приобретение очков поставила в прямую зависимость от достоинства своей игры.

В 1979 году «Спартак» выиграл чемпионское звание и после этого шесть раз подряд состоял в призерах. И в розыгрышах европейских кубков, которые признаны пробным камнем, выглядел пристойно, побеждал клубы Англии, Голландии, Бельгии, а в декабре 1983 года, в нашу нефутбольную пору, пробил окно в четвертьфинал Кубка УЕФА, расколдовав непреодолимый прежде рубеж.

Вовсе не намерен преподнести «Спартак» командой без сучка и задоринки. И в наших турнирах, и в европейских он изведал за эти годы немало горьких поражений, далеко не всегда добивался того, чего от него ждали.

И тем не менее он приобрел более ценное, чем медали, название «ведущей команды», которое молва присваивает тем, чья игра завладевает умами, находит последователей. В этом и проявилась более всего заслуга «Спартака», руководимого Бесковым. Пример оказался заразительным, многие тренеры стали пересматривать взгляды на футбол. Его игровая сущность в нашем чемпионате стала выходить на передний план. Открытие? Думаю, что нет. Скорее выпрямление перегиба.

Так забивал голы Константин Бесков

Бесков — олицетворение правильного футбола. И как игрок, и как тренер. Всю жизнь с последовательностью ему присущей, испытывая удары судьбы, не соглашаясь на полумеры, он отстаивал тот футбол, в который играл сам в молодые годы. Что же такое «правильный» футбол? Это не приверженность какой-либо системе игры. С того времени, когда Бесков был центрфорвардом в московском «Динамо», многое переменилось в облике игры, и эти перемены он принимал как должное, никогда не слыл консерватором. Напротив, и команда, в которой он играл, отходила от общепринятой схемы, нащупала вариант с четырьмя защитниками лет на десять раньше, чем его предъявили бразильцы — чемпионы мира 1958 года. И сам Бесков, по авторитетному свидетельству Б. Аркадьева, являлся «наиболее ярким представителем “центра” новой формации».

Команда вышла на поле. Не так важно, в 1945 или в 1985 году, следует ли она «дубль-ве» или системе 4—4—2, скромный ли это клуб или сборная, оспаривающая звание чемпиона мира, — она обязана играть правильно. Это значит, что во всех перемещениях по полю игроков и мяча должен чувствоваться разум, футболисты должны отдавать себе ясный отчет в том, чего они хотят, что делают. И этот разум полагается выразить на языке футбола — точными передачами, комбинациями, целесообразностью любого перемещения или приема, настойчивостью и увлеченностью. «Умный игрок» — это большая похвала в устах Бескова. «Без царя в голове» — это о тех, кому не помогут ни быстрый бег, ни пушечный удар считаться «правильным» по Бескову футболистом.

«Динамо», когда в его рядах был Бесков, играло именно так, правильно, разумно, и если и уступало немного ЦДКА в их интереснейшем семилетнем соперничестве, то, как считали сами динамовцы и их тренер Михаил Якушин, лишь из-за разного рода привходящих обстоятельств и случайностей, а в классе игры превосходило своих более целеустремленных конкурентов. Дела давно минувших дней, и в то время трудно было что-то доказать, а сейчас и подавно. Существенно то, что динамовская игра послевоенных лет рассматривалась многими как, если угодно, наиболее культурная, задуманная сложно и тонко. Ну а Бесков в линии нападения был первой скрипкой.

Он имел выдающихся партнеров. «Таран» Сергей Соловьев, хитрый, дальновидный дриблер Василий Трофимов, худой, тонконогий, с необъяснимо могучим прямым ударом по верхним углам ворот Василий Карцев. И среди них Бесков, занимавшийся делом, для которого был рожден, — комбинационной игрой. Он и тогда, на поле, еще не зная своего будущего, выглядел тренером. Партнеров своих он не то чтобы знал — он их чувствовал и в каждом маневре угадывал, в чем должна состоять его поддержка. Они всё же славились чем-то определенным, а от Бескова требовалось их тактично объединить, чтобы швы игры остались невидимыми, а динамовская атака выглядела бы непринужденной, чтобы всё в ней было правильно.

Константин Бесков

И ему это удавалось. А ведь он не был разыгрывающим, он носил гордое название «центр» и забивал много, как и полагалось. Включая в наступление других, он вел его и сам. Это и позволило ему стать форвардом «новой формации».

Много лет спустя Бесков говорил, что выше всего он ставит те свои голы, которым предшествовал умный пас. Иначе говоря, оказывая любезности, он ждал и требовал ответных, уже тогда уразумев, что футбольное товарищество должно быть всеобщим, что только в этом случае команда способна стать классной. С таким пониманием футбола он и сделался тренером.

При всей своей осведомленности о подноготной футбола, где затаено всякое: и злое, и нечестное, и глупое, при всей своей суровости и резкости он стал крупным тренером потому, что верил во всемогущество игры как таковой, верил с детства, верил молодо и убежденно.

При всем желании Бескова не отнесешь к числу тренеров-победителей. Когда он работал в московском «Динамо», эта команда дважды была вторым призером, а чемпионом стать так и не сумела. «Спартак» пять раз был вторым, был третьим, золотые же медали достались ему лишь раз. И сборная в годы его руководства до заветных призов не дотягивалась. И в розыгрышах европейских кубков «Динамо» и «Спартак» где-то обязательно останавливались.

Однако все команды, которые тренировал Бесков, пусть они и не знали полных побед, привлекали к себе внимание игрой интересной, правильной, игрой на победу. Не берусь объяснить, почему тренеру Бескову со скрипом даются победы. Тренеры — люди разные, хотя спрос с них одинаков. Вполне допускаю, что каких-то глубинных черт характера, необходимых для приобретения репутации тренера-победителя, Бесков не имеет, но уж что ему щедро отпущено, так это дар режиссера, постановщика игры, дар распознавания и выращивания футбольных дарований. Дар редкий, ценный в любые времена. Когда же этот дар был проявлен Бесковым с ошеломляющей наглядностью в критической ситуации для нашего футбола, он, без преувеличения, спас положение. Думаю, что в тот момент постановщик игры был нужнее, чем тренер-победитель.

Бесков человек не меняющийся, его футбольные идеалы и взгляды сложились раз и навсегда. И если ты их когда-то узнал, можешь издали следить за его работой и обязательно найдешь подтверждения тому, что тебе известно. С Бесковым не получаются споры, его убежденность как крепость, он готов обороняться, даже если на него не нападают. Должно быть, к этому его вынудила многотрудная тренерская жизнь с незаслуженными обидами и непониманием окружающих. То и дело кто-то отзывается о нем как о «невозможном» человеке. Что ж, Бескову есть что охранять и есть от кого защищаться. Это нельзя не уважать. На таких людях и стоит футбол.

Лев ФИЛАТОВ

1985 год