Голос поколений

Юрий Визбор, 85-летие которого мы отмечаем в нынешнем июне, был удивительно многогранной личностью: поэт, бард, журналист, драматург, кинодокументалист, актер, художник. Но, пожалуй, его главное призвание — песни, которые он пел словно рассказывая что-то важное про себя и про нас всех.

«И появилась поэзия поколения, и в том числе — звучащая, песенная, — как-то признался один из последователей Юрия Иосифовича Юлий Ким, — и послышались первые наши имена, и самым звучным было — Юрий Визбор.

Ревнители и знатоки, станете ли вы возражать? Знаю я, помню: у кого-то музыка получалась получше, у кого-то стих поточнее, да только всё-таки в нем, в Визборе, всё сошлось, всё отразилось и выразилось так полно и универсально, как ни в ком. И наша речь, и наш юмор, и образ мысли и жизни. Он задал тон многим гитарам. И не только гитарам».

В отличие от коллег, Михаила Анчарова, Владимира Высоцкого, Александра Галича, чье творчество было более социально направленным, Визбор воспевал такие вечные ценности, как дружба, как любовь, но и ему доставалось от партийных начальников, которым претил дух свободолюбия, дух его песен.

Литературовед Лев Аннинский точно подметил: «Постепенно стало ясно — что именно является содержанием его феномена: воздух свободы. Юрий Визбор показывал: человеком можно быть в любых условиях. Не выбирают эпоху, но внутри эпохи выбирают манеру поведения.

Он выбрал манеру, которая не каждому по силам. Он выбрал и он ее подкрепил. И сейчас этому воздуху свободы у него можно только удивляться и заимствовать».

Юрий Визбор был человеком спорта. Прилично играл в футбол и волейбол, классно катался на горных лыжах, вместе с альпинистами московского «Спартака» был участником многих восхождений, во время которых написал лучшие свои песни о людях гор: альпинистах, горнолыжниках, спасателях. «Творчество Визбора — это гимн борющемуся и побеждающему Человеку». Лучше, чем известный альпинист Владимир Кавуненко, и не скажешь!

Поразительно, но факт: в наши дни, как и в 60—70-е годы прошлого века, Визбор — самый исполняемый автор среди туристов, альпинистов, среди всех любителей авторской песни.

Евгений БОГАТЫРЕВ

Лучший горнолыжник среди бардов

Юрий Визбор, белокурый обаятельный парень с мощными плечами и солнечной улыбкой, впервые появился в заснеженном альплагере «Алибек» на Кавказе мартовским утром 1961 года. Он уже был хорошо известен в Москве и за пределами благодаря своим песням и концертам в переполненных залах. Приехал он в «Алибек» по профсоюзной путевке, которая тогда стоила 27 рублей на 20 дней, и привез свою команду начинающих горнолыжников.

«Мы здесь поодиночку смотрелись в небеса, Мы скоро соберемся воедино»...

В эту команду входили люди тоже неслабой известности: Сергей Лобунец — геолог и гитарист, любимец Шуколовской горы на станции Турист, Валя Минаева по кличке Валяба — геолог и героиня одноименной песни Визбора («Валяба, Валяба, не уезжай в Китай») и Люся Москвина — журналист московского радио. Вся команда, включая лидера, решила всерьез освоить горнолыжное искусство и явилась в «Алибек» во всеоружии молодости, обаяния и решимости покорить эти снежные склоны. Визбору было тогда 26 лет.

По правилам зимних альплагерей инструкторы (они же — горнолыжные тренеры) сами отбирали для себя отделения, с которыми будут работать всю смену. Мои старшие друзья, опытные инструкторы альпинизма и мастера спорта СССР Евгений Иванович Иванов, Леонид Филиппович Елисеев, Рэм Константинович Терро, посовещавшись, решили, что с командой Визбора, как человека сильно известного и независимого, могут быть определенные сложности. Поэтому брать его к себе в отделение никто не пожелал, и предложили эту команду мне, молодому и начинающему инструктору. Я тут же согласился. В этот день определилась моя дальнейшая судьба.

Знакомство инструктора с отделением произошло быстро и вполне успешно. Желание не создавать друг другу проблем и обеспечить максимум наслаждения жизнью было взаимным, потому дальнейшее взаимодействие тренера и учеников было окрашено в радостные тона как в первые 20 дней, так и во все последующие годы. Несколько лет спустя Визбор подарил мне свою первую книжку рассказов «Ноль эмоций» с замечательной надписью «Борису Левину от ученика Алибекского».

«Я сердце оставил в Фанских горах»

«Ученик мне достался упрямый» (цитата из того же Юрия Визбора, если кто не знает), и сам процесс ученичества ему давался легко. Тогда я и представить не мог, какую школу прошел сержант Визбор на Кольском полуострове. Откуда взялся этот блистательный, спокойный, доброжелательный, уверенный и фантастически талантливый парень, смогла показать только Ада Якушева, уже много лет спустя, в удивительной книжке «Три жены тому назад». А тогда, в «Алибеке», еще происходило накопление и созревание настоящего Визбора. «Что ни парень, то — скала» — эта строчка прекрасно описывала его самого.

В «Алибеке» и в других альплагерях Советского Союза вся лагерная жизнь регламентировалась построениями и линейками. Утренняя зарядка, построение, линейка перед завтраком для зачтения приказов и распоряжений, построение перед выходом на занятия, построение перед началом лекции, даже перед сном тоже устраивали построение.

Визбора, как человека, прошедшего воинскую службу, всё это нисколько не тяготило. Но и не мешало устраивать розыгрыши и всяческие веселые проказы. Рано утром принести на линейку кровать с крепко спящим товарищем, тайком подложить в рюкзак соседу перед выходом огромный валун или пару гантелей, связать ручки дверей соседних комнат перед построением или до визга напугать обитательниц девчачьей комнаты рассказами о черном альпинисте, а потом ночью завыть снаружи в форточку. Еще была излюбленная шутка: подвесить над дверью скрытый в занавесочке скальный молоток на уровне лба или самоопрокидывающееся ведро с водой над дверью для ласковой встречи стремительного гостя... Таковы были нехитрые веселые развлечения в нашем альплагере.

Вечера в альплагере проходили с регулярными песнопениями, в которых Визбор, конечно, был король и всеобщий кумир. Утро обычно начиналось с учебных занятий, которые поначалу проводились на пологом склоне с названием Матильда, а потом продвинутых учеников выводили на крутой склон горы Семенов-баши.

На склоне Матильды Визбор, быстро освоивший азы горнолыжного искусства, предложил гениальное решение одной непростой педагогической задачи. Четыре тренера исчерпали свои возможности, пытаясь научить ереванского студента Ашота сделать левый поворот с торможением на горе выката. Ашот неуклонно уезжал прямо в лес и падал там в мягкий снег. Юра Визбор посоветовал тренеру обозначить место поворота перед огромным камнем на выкате. Ашот должен был ехать сверху вниз прямо на камень и повернуть перед ним. Педагогика восторжествовала — поворот был освоен.

Подъем на учебный склон Семенов-баши занимал около часа ходьбы по очень крутой тропе в лесу, но наградой был настоящий бугельный подъемник, установленный на естественном склоне без малейших следов земляных планировочных работ. Посадка на бугель и сход с него выполнялись на не очень пологом склоне. И это было непросто. Почти ежедневно кто-нибудь получал в лоб удар тяжелого бугеля, который отстреливался от троса при неудачном закреплении. Следы сохранялись до конца смены. Доктор не отказывал пострадавшим в зеленке.

Горнолыжное снаряжение тех времен сильно отличалось от современного. Лыжи были деревянные с железными кантами, производства Мукачевской фабрики в Закарпатье, или подобной конструкции. Как впоследствии написал Визбор: «На нас надели “Мукачи”, у-ау-ау, они не едут, хоть кричи, у-ау-ау».

Один из начинающих слаломистов, окончательно разуверившись в своих способностях и в талантах своего тренера, изобрел собственный метод поворота: ухватив руками концы лыж в невероятной акробатической позе, он попытался во время спуска по склону заставить лыжи повернуть в нужном направлении. После этого оригинального трюка мы с Визбором спускали изобретателя с сильно порезанными руками прямо в медпункт лагеря. Наш всеми любимый доктор Слава Онищенко заботливо наложил швы на порезы от заточенных кантов и доверительно сообщил, что такого он еще не видел в своей практике...

В качестве горнолыжных креплений использовалась проверенная временем конструкция, в которой главную роль исполнял сыромятный ремень длиной полтора метра или супонь из лошадиной упряжи. Этим ремнем с помощью небольших стальных колец и скобок-боковушек ботинки привязывались к лыжам накрепко. Были у некоторых, конечно, и фирменные крепления типа «Кандахар» или КЛС, но серьезные спортсмены в альплагерях предпочитали «ходить на супонях». Представление о безопасности ременных креплений давала следующая расхожая истина: «Нога срастется, а вот лыжу, вместо сломанной, придется покупать».

Примерно в трех часах ходьбы от лагеря «Алибек», под горой Сулахат у подножья Алибекского ледника стояла известная многим поколениям альпинистов и горнолыжников хижина. Немало восхождений, семейных пар, красивых романов, жутких историй и прекрасных песен начиналось в стенах или, точнее, на нарах этой хижины.

Хижина была двухэтажная с остроугольной, изящной крышей и двойными нарами на каждом этаже. Примерно 70 профсоюзных альпинистов или участников альплагеря могли одновременно разместиться в хижине. И атмосфера при этом была неслабая. Снаряжение, пища, готовка, сушка, ремонт, лыжи у печки, гитары, мандолины и другие атрибуты романтических будней населения хижины создавали непередаваемый колорит того времени.

Визбор очень любил выходы на хижину из лагеря, а потом охотно приезжал на сборы, которые мы устраивали там вместе с друзьями.

Однажды мы с Юрой несли продукты из «Алибека» в хижину. Кто-то ушел пораньше с хлебом, консервами, крупой, а мы дождались окончания разделки мясной туши и пошли вдвоем под ярким алибекским солнцем с рюкзаками, набитыми оковалками сырого мяса и упаковками с яйцами.

Сделали привал, чтобы передохнуть, и, расположившись на громадном теплом камне у тропы, стали неспешно вкушать роскошь человеческого общения. Сначала мы решили, что больше вкушать нам нечего на этом привале, но потом под дружескую беседу выпили по полдюжине яиц для голоса и удовольствия, а затем Юра предложил попробовать сырое мясо. Я отказался, а Юра сказал, что он всегда любил есть сырое мясо. Отрезав сочный, ярко-красный ломоть от большого окорока, он принялся аппетитно жевать. Я, кажется, тоже соблазнился, но большого удовольствия не получил.

Когда мы пришли в хижину, оказалось, что там никто не может запустить вышедший из строя движок. Надежды на электричество не было.

Среди гостей в хижине оказались директор Института ядерных исследований в Дубне, член-корреспондент АН СССР Дмитрий Иванович Блохинцев и его помощник доктор наук Алексей Алексеевич Тяпкин. Оживленные жители хижины потащили известных ученых к движку с просьбой разобраться и помочь. Блохинцев внимательно осмотрел движок и задал только один вопрос: «Двигатель внутреннего сгорания?» Кто-то из публики ответил утвердительно. Консилиум физиков выдержал профессиональную сценическую паузу, и затем Блохинцев произнес сакраментальную фразу: «Интересная конструкция!» Окружавшая его толпа хижинцев онемела от восторга. Несмотря на отсутствие электричества и света, мясо мы, конечно же, зажарили и съели.

Завершая рассказ о Визборе, горнолыжнике времен «Алибека», хочу вспомнить, что Юра уже после двух алибекских сезонов прекрасно стал кататься на лыжах, приобрел потом великолепные фирменные лыжи и получил от друзей шутливо-уважительное звание Снежного короля.

Борис ЛЕВИН,

директор института морской геологии и геофизики ДВО РАН,
член-корреспондент РАН, мастер спорта СССР

Продолжение следует