Печать
Просмотров: 1139

Жокей на все времена

О том, кто где и кто обходит, он догадывается по дрожи земли

Визитная карточка

Николай Насибович Насибов (1929—1996)

2019 10 batЖокей, государственный тренер скаковых лошадей, многократный чемпион Европы и СССР.

За свою жокейскую карьеру одержал более 650 побед в различных соревнованиях, установил множество рекордов Советского Союза, выиграл 25 дерби.

Трижды выигрывал Приз Европы в 1965—1967 годах на скачках в Кельне на жеребце Анилине.

Занял 5-е место в дерби «Большой Вашингтонский приз» в 1958 году.

На московском ипподроме разыгрывается «Кубок Николая Насибова».

Летом 1964 года мне поручили сделать материал о жокее Николае Насибове для спортивного отдела АПН. Я приезжал к нему к 8 часам (в это время он заканчивал свою первую тренировку). Когда же выходил от него, меня окружала толпа завсегдатаев ипподрома: «Что он сказал тебе? Что?»

Насибов не делился со мной своими секретами и не предсказывал победителей. Предельно вежливый и внимательный, он не говорил ничего лишнего, сознавая, конечно же, свою значимость. Понять это он дал мне в конце второй нашей встречи, заметив с едва уловимой улыбкой, что «… в Америке жокей выше президента».

Редакция журнала «ФиС» решила опубликовать тот давний мой материал, который, как я надеюсь, дополнит воспоминания тех, кто когда-то восхищался искусством выдающегося жокея.

 

В нем чувствуются юношеское изящество и какая-то гибкая сила. И даже голос у него высокий, гортанный, металлического оттенка.

Пожалуй, он слишком высок для жокея (168 см). Черные, внимательные глаза, черные короткие блестящие волосы. Ровный загар, словно налет бронзы на смуглом рябоватом лице. И от этого черты лица очень четки, определенны, как бы зафиксированы. И эта определенность, временами даже жесткость черт заставляет вспомнить, что ему уже 35 лет.

Он родился в большой крестьянской семье, неподалеку от Тбилиси. В семь лет впервые сел в седло, пас табуны вместе с прирожденными конниками-кабардинцами. И это навсегда осталось в памяти: внезапные грозы, топот тысяч лошадиных копыт, исступленные скачки в степи.

В Москву он приехал в 1944 году. И тогда на Московском ипподроме услышали фамилию, ставшую потом знаменитой — Насибов. Свою карьеру жокея он начал победой в скачке мальчиков.

Потом — армейская служба и выступления за Центральный спортивный клуб армии (ЦСКА). Николай Насибов шесть раз выигрывал звание чемпиона СССР в барьерной скачке на дистанциях 2 и 3 тысячи метров. Всесоюзные рекорды, установленные лейтенантом Насибовым на этих дистанциях, в течение многих лет никому не удавалось побить.

В 1953 году, после демобилизации, он снова вернулся туда, куда двадцать лет назад приходил мальчишкой, — на ипподром.

Вся жизнь этого человека подчинена высшему для него наслаждению — скачкам. Он встает с солнцем. С пяти до восьми, иногда до девяти утра работает с лошадьми. В девять — завтрак, состоящий нередко из стакана кефира (мясо он ест только зимой, когда нет скачек). С десяти до двенадцати — сон. Потом — трехчасовая прогулка и снова работа с лошадьми.

Он неукоснительно соблюдает режим и установленные им для себя правила. Всё, что относится к скачкам, носит у него характер строгого ритуала.

Перед скачкой Насибов абсолютно спокоен. Его взгляд обращен куда-то внутрь, и только в уголках губ — древнее, величественное презрение к опасности. Может быть, именно это помогало ему выходить из таких положений, из которых, кажется, нет выхода.

Скачкой в городе Лаурель Николай Насибов дебютировал на ипподромах США. Он знал, что стать первым в Америке трудно, но хотел быть первым.

На дорожке — упорнейшая борьба. Жокеи шли, как говорят, «в хлыста». Когда до финиша оставалось метров 500, перед Насибовым упала лошадь, в которую тут же врезалась другая. Жеребец Николая, Гарнир, ударился обо что-то и почти упал. Через мгновение они могли оказаться в свалке. Но жокей с нечеловеческой силой вздернул на себя жеребца и удержал его.

Взметнувшись, Гарнир ударил Николая головой в лицо. Резкая боль и кровь, заливающая глаза... Но жокея это не могло остановить, и он продолжил скачку.

Я спросил Николая, как он сумел поднять жеребца. Насибов был краток:

— Скачка. Здесь хоть руби пополам, всё равно — только вперед.

Тогда, в Лауреле, Насибов сумел обойти шестерых и был на финише пятым. Через год, летом 1959-го, а затем в 1960-м Насибов занимал в Америке третьи места — высшие среди жокеев из Европы, перелетевших с ним через океан.

Уже десять лет он побеждает на крупнейших международных скачках, проводящихся на ипподромах Норвегии, ФРГ, Польши и других стран. Он дважды выигрывал Кубок Осло, за который борются сильнейшие жокеи Европы.

Жокеи говорят: «Если тренер дал жокею задание проскакать 500 метров за 34 секунды, а тот проскакал за 30, то это — плохой жокей».

Насибов всегда с точностью до одной секунды выполняет тренерское задание, словно у него в сердце секундомер.

Перед скачкой Насибов отдыхает. Выходит за полчаса до начала. Черный костюм, белая рубашка, галстук, в правой руке — хлыст. У него такая изящная походка, что кажется: его туфли сшиты из какой-то невероятно мягкой и тонкой кожи.

…Ипподром. Горячечная атмосфера скачек. Кое-где из травы тянутся к солнцу желтые одуванчики. А он идет спокойно, неторопливо, и на его лице ничего нельзя прочесть.

Не знаю, каким он бывает дома, с женой и тремя детьми, или в консерватории, которую считает единственным местом, где можно по-настоящему слушать музыку. Я смотрю на него, и не могу отделаться от мысли, что истинным Николаем Насибовым он может быть только на ипподроме...

Все ждут. Десять минут до начала. На скаковой дорожке уже показались всадники. Медленная поступь скакунов, шелковые камзолы наездников, резкие, пронзительные цвета.

Его можно сразу узнать по гордой и какой-то особенно цепкой посадке. Вот он, Насибов…

Он ни разу не взглянет в сторону. Ни публики, ни соперников для него сейчас нет. И он, конечно же, должен знать что-то такое, чего здесь не знает никто и что настоящий жокей знает с детства. Он не похож ни на кого, хотя у очень многих жокеев перенял то, что нужно было именно ему. И потому ни один тренер не может сказать: «Я воспитал Насибова».

Старт. И он — впереди. Он летит, а скакун едва поспевает за ним. Насибов не оглядывается. Он по дрожи земли чувствует, кто где и кто обходит.

Андрей БАТАШЕВ