Люди российского спорта
Шамиль Тарпищев. Инженер человеческих душ
Психология в спорте — вечная тема. Изучению этой проблематики посвящены десятки диссертаций, сотни книг. Теоретиков много, а вот практической деятельностью в этой области занимаются единицы. Президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев — один из них. Мужскую сборную страны в Кубке Дэвиса он возглавляет с 1974 года, это рекорд долголетия. 94 победы, суммарно достигнутые им в качестве капитана как в этом турнире, так и в женском Кубке Федерации, — еще одно высшее мировое достижение. Слушать Тарпищева сплошное удовольствие, одна история у него сменяет другую. Вот почему на сей раз мы решили обойтись без вопросов и просто записали его монологи.
— Я стал тренером очень рано: предложение возглавить сборную СССР поступило, когда мне стукнуло 25 лет. На дворе стоял 1974 год, и все в команде — Метревели, Какулия, Лихачев — были старше меня. Работать с людьми, с которыми ты еще совсем недавно выступал вместе, да еще гораздо более опытными, непросто. Помогло то, что всю жизнь я готовил себя сам.
Моим первым тренером был Игорь Всеволодов. После его ухода мной занялся Виктор Лундышев. Классный специалист — к сожалению, он разбился в автокатастрофе. И в 12 лет я остался фактически без наставника. Специалистов было вроде бы много, но у каждого имелись свои ученики. И занимались они мной по остаточному принципу. Пришлось много работать индивидуально. Когда я закончил школу и поступил в Институт физкультуры, то не входил даже в число двухсот пятидесяти сильнейших теннисистов страны. В следующем году стал шестьдесят четвертым, потом — двадцатым, еще через год — восьмым. Получается, за три года самостоятельных тренировок я превратился в игрока первой десятки и попал в национальную сборную.
Тогда же методом проб и ошибок я выяснил, какое значение в спорте имеет нервная система. Понял, например, что в день матча не стоит играть в шахматы. Слишком большая концентрация внимания приводит к тому, что оно начинает распыляться. Вроде делаешь всё, как всегда, но во время удара в центр мяча не попадаешь. Промахнешься буквально на несколько миллиметров, в результате мяч на полметра летит в аут. То же самое — и со сном. Если перед матчем подремлешь больше сорока минут, хорошо играть не сможешь. Нервная система выключается, и включить ее снова не получается. Выходишь на корт спокойным как удав. Между тем предстартовая лихорадка спортсмену необходима. Если у человека хорошая нервная система, это ему пойдет только на пользу.
Вообще, есть такое понятие — спортивная психика. Проведенные исследования показали: семьдесят процентов атлетов на тренировке выглядят лучше, чем во время ответственного матча. Оставшихся тридцать процентов атлетов атмосфера соревнований стимулирует к тому, чтобы прыгнуть выше головы. Вот это как раз люди, предназначенные для спорта. В напряженных, нервных ситуациях они действуют гораздо лучше, чем в спокойной обстановке.
Помню, как-то в США я разговорился с Илие Настасе, который был тогда второй ракеткой мира. Румын пожаловался: «Надо лететь в Италию на матч Кубка Дэвиса, а так не хочется. Далеко, да и соревновательный график ломается, но ничего не поделаешь — уже пообещал руководителям сборной. Ну ладно, я всё равно сейчас не в форме: быстренько проиграю и вернусь».
Проходит несколько дней, открываю газету, смотрю: Настасе играл против итальянца Панатты, на тот момент восьмого номера мирового рейтинга. Счет: 0:6, 0:6, 7:5, 6:0, 6:0. Этот матч до сих пор значится в Книге рекордов Гиннесса! Не было еще случая, чтобы теннисист вырывал победу, уступая с таким счетом. Еще через несколько дней Илие возвращается и рассказывает, что произошло. «Играем, я особенно не сопротивляюсь, — говорит. — Уступаю 0:6, 0:6, 0:4, и вдруг судьи зажимают чисто выигранный мною мяч. Ну я и разозлился. Завелся так, что не остановить. Разгромил итальянца, а потом думаю: и зачем только мне это надо было?»
Вот это и есть — спортивный тип нервной системы. Такими же качествами отличался и Борис Николаевич Ельцин. В самых напряженных ситуациях он практически всегда принимал политически выверенные решения. То же самое было и в спорте, в теннисе или волейболе. У него могло что-то не получаться на тренировке, но как только наступала пора играть матч, президент буквально преображался.
***
В современном теннисе психология имеет огромное значение. При прочих равных нервная система обеспечивает двадцать процентов успеха, а то и больше. При этом теннис — эгоцентрический вид спорта, игрокам здесь нельзя ничего навязывать. Сам я никогда не говорю своим подопечным: сделай так. Стараюсь поставить дело таким образом, чтобы их точка зрения совпала с моей. Только тогда может возникнуть альянс, иначе полного взаимопонимания добиться трудно.
Когда в качестве капитана сборной я проводил в Кубке Дэвиса второй или третий матч, нам в соперники досталась команда Чехословакии. Ее лидером был Ян Кодеш. Если бы наш первый номер Александр Метревели уступил ему в личной встрече, мы проиграли бы весь матч. Между тем чех был для него неудобным соперником. Первые семь очных встреч Алик выиграл, а последние четыре, включая финал Уимблдонского турнира в 1973 году, уступил.
И вот в решающем пятом сете Метревели проигрывает 1:4. Я вижу, за счет чего можно переломить ход поединка. Обращаю внимание, что чех устал и при выходе к сетке рано переносит центр тяжести на носки. Стоит бросить свечку, и он будет вынужден бежать назад. Пять-шесть таких рывков — и противник окончательно выдохнется. Штука в том, что подсказать нужно грамотно. Просто дать совет нельзя: Метревели — знаменитость, а кто я?! Пришлось прибегнуть к хитрости. Я решил идти не от себя, а от самого Алика. «Помнишь, — говорю, — как ты успешно пользовался свечками в одном из предыдущих матчей с Кодешем? Повтори то же самое, и всё будет в порядке». Метревели послушал, взял этот сет со счетом 7:5, а вместе с ним — и весь матч.
Этому я научился у Леонида Гиссена — известного гребца, а впоследствии знаменитого психолога. Он выступал в составе академической восьмерки, на Олимпийских играх-1952 в Хельсинки завоевал серебряную медаль. После окончания спортивной карьеры Гиссен ушел в науку, у него была своя лаборатория в здании старого цирка. Я познакомился с ним вскоре после того, как стал капитаном сборной СССР. Начали общаться, он рассказывал много интересных вещей. Потихоньку стал привлекать его к теннисным матчам в качестве психолога. У нас была картотека игроков, с помощью которой в преддверии поединков на Кубок Дэвиса он давал экспертную информацию — как на наших ребят, так и на соперников.
Именно Гиссен научил меня определять функциональную и эмоциональную готовность спортсмена с помощью набора разноцветных карточек. Была у него специальная колода со спектром из 16 цветов. Сначала ее нужно было разложить в состоянии полного покоя. У каждого человека порядок карт получался индивидуальным, в зависимости от типа нервной системы. Потом, во время подготовки к важным соревнованиям, мы просили теннисистов разложить карточки снова. Сравнивая полученные данные с первоначальными, можно было сделать вывод о состоянии игрока. Если яркие цвета следовали в самом начале — он перевозбужден. Если вперед вылезали темные цвета — он перетренирован.
Помню, предстояла московская регата, на которой наша молодая восьмерка должна была выступить вне зачета. Ею как раз и занимался Гиссен. Он завел весь экипаж в разные комнаты и готовил его к старту с помощью цветомузыки и светотонов. Все демонстрации были строго индивидуальны и подобраны под психологический портрет каждого из участников. Сеанс заканчивается, гребцов сажают в машину и везут в Крылатское: через сорок минут — старт. Мы в другой машине едем следом. Спрашиваю Гиссена: «Неужели они теперь выиграют?» Он отвечает: «Гарантировать победу я не могу, но обещаю, что экипаж по ходу гонки отдаст все силы. После финиша ребят будет тошнить, и из лодки они сами вылезти не смогут». Так и получилось, психологическая установка выложиться полностью сработала...
К сожалению, после развала Советского Союза судьба Гиссена сложилась трагически. Он уехал в Израиль, но работы по специальности не нашел и стал торговать сувенирами. Пару раз приезжал в Москву, во время этих встреч я уговаривал его вернуться. Но он не решился, так и умер на земле обетованной.
***
Когда я нахожусь на матче Кубка Дэвиса в качестве капитана, то смотрю прежде всего на игру соперников. Выступление моего собственного теннисиста на первых порах меня не очень интересует. Мы уже сделали всё, что могли, до начала встречи — настроили человека нужным образом, обсудили тактику. Теперь часа полтора можно не подсказывать, необходимость корректировки возникнет позже. Пока же это время не пришло, я внимательно изучаю противника. Стараюсь понять, за счет чего можно доставить ему наибольшие неприятности. Анализирую его состояние, обращаю внимание на походку и дыхание. И пытаюсь объяснить для себя его действия. Почему, например, он начал выходить к сетке, если раньше этого не делал? Определив, что может принести максимальный эффект, стараюсь понять, способен ли мой подопечный выполнить это. Теннисистам я советую только то, что им по силам.
Многие решения принимаются безотчетно, просто потому, что ты так чувствуешь. Поэтому в деятельности капитана большую роль играет интуиция. Как-то в Монако проходил торжественный прием по случаю очередного матча Кубка Дэвиса. Ресторан находился в здании казино: после ужина нам выдали фишки и предложили попробовать удачу. Вадик Борисов сразу уселся за рулетку, я расположился сзади. Стоял полчаса или час, вдруг чувствую: сейчас выпадет цифра семнадцать. Выпадет и всё, хоть режь. Говорю Вадиму: «Дай пару фишек поставить». И точно — шарик останавливается на цифре семнадцать, словно по заказу. Пришлось половину выигрыша Борисову отдать, он-то все свои фишки быстро проиграл.
Болельщики часто вспоминают финальный матч Кубка Дэвиса-2002, который мы выиграли у французов в Париже. Перед решающей пятой встречей я был уверен, что против Матьё должен выйти Михаил Южный. Почему? Вот просто чувствовал и всё. Проблема была другая: как сказать об этом Кафельникову? Важно было не зацепить нашего лидера, не обидеть его. Тогда я попросил одного из тренеров сборной Сергея Леонюка провести работу с Женей, чтобы он сам отказался от выхода на корт. Кстати, тот факт, что с 1974 года и по сей день в национальной команде не было ни одного публичного конфликта, дорогого стоит. Ведь мы говорим, напомню, об эгоцентрическом виде спорта.
Есть и другая, приятная для меня, статистика. Подсчитано, что из ста сорока матчей, которые я провел в качестве капитана сборной на Кубке Дэвиса и Кубке Федерации, мы отдали соперникам одну-единственную «свою» встречу. Это произошло в 2004 году в Белоруссии: тогда Владимир Волчков сымитировал травму, а наши ребята поверили, что он больше не сыграет. Решили, что дело сделано, а переубедить их я не смог. В итоге Волчков всё-таки вышел на корт, одолел Южного, который оказался не готовым морально, и мы проиграли. Зато «чужих» матчей — когда соперник был заведомо сильнее — мы взяли почти три десятка. Думаю, это достойная статистика, которой можно гордиться.
Записал Владимир РАУШ
