Печать
Просмотров: 789

Спорт и личность

«И если с ходу Симонян забил в ворота...»

2016 10 shmit 1В нынешнем октябре у действующего вице-президента Российского футбольного союза, выдающегося в прошлом игрока и тренера Никиты Павловича Симоняна не менее выдающийся юбилей — 90 лет. Не ставлю после этой очень внушительной даты восклицательный знак хотя бы потому, что юбиляр продолжает жить в режиме, подчас куда более напряженном, чем у сегодняшних футболистов и тренеров. Возглавляет различные комитеты и комиссии, всегда в форме, никаких скидок на возраст позволить себе не может. И не хочет.

О нем не в переносном, а в прямом смысле можно сказать: его года — его богатство. Богатство, которое он щедро разделяет со всеми — от мальчишеских до ветеранских команд.

А футбольным байкам, рассказанным Никитой Павловичем, похоже, конца не предвидится. Вот и захотелось, покопавшись в своем архиве, кое о чем вспомнить, тем более мне посчастливилось не только видеть Симоняна на поле, но и, как журналисту, почти полвека пишущему о футболе, брать у него интервью в разные годы.

 

«Вы — Никита!»

На страницах «ФиС» я писал о том, что его за глаза называют — Никита. Во всей футбольной России, от Калининграда до Владивостока. А бывает — и в глаза. Забавный эпизод произошел в 2013 году в Волгограде, где мне довелось побывать на финальном турнире «Кожаный мяч». В коридоре гостиницы к нему подошел мальчуган и заговорщицки сказал: «А я знаю, кто вы». «И кто же?» — поинтересовался прапрадедушка по возрасту. «Вы — Никита!» Оба остались чрезвычайно довольны этой встречей: и олимпийский чемпион 1956 года в Мельбурне Симонян, и вылетевший на простор большого детского футбола, каким можно назвать «Кожаный мяч», птенчик из российской футбольной глубинки.

Похвала Игоря Нетто

2016 10 shmit 2В спартаковских байках, которые Симонян с удовольствием рассказывает, неизменно присутствует Игорь Нетто, который спуску никому не давал: ни партнерам на поле, ни тренерам. И даже Николаю Петровичу Старостину он говорил, что тот ничего в футболе не понимает.

Однажды я спросил у Симоняна: «А какие претензии могли быть у Нетто к вам, Никита Павлович? Ведь вы были лучшим бомбардиром «Спартака» в чемпионатах и Кубке страны, забили в сезоне 1950 года 34 гола, что стало всесоюзным рекордом, продержавшимся несколько десятков лет». И вот что на этот вопрос ответил мне Симонян: «За все годы совместных выступлений с Игорем Нетто в «Спартаке» и в сборной всего, кажется, один раз услышал от него похвалу. Играли в Ленинграде, Сергей Сальников догнал почти уходящий за линию ворот мяч, откинул его мне, и я с угла вратарской площадки сильнейшим ударом пробил в ближний верхний угол ворот. Игорь даже не похвалил, а удивился: “Никита, откуда у тебя такой сумасшедший удар взялся?!”

А в олимпийском Мельбурне у нас были определены амплуа у полузащитников: правый и левый. Справа играл Анатолий Масленкин, слева — Игорь Нетто. И вот Масленкин почему-то стал оказываться в его зоне, и так происходило несколько раз. Что делает Нетто? Чертит бутсой черту на поле и кричит Масленкину: «Если еще раз сунешься — морду набью!» Игорь продолжал играть, и когда я стал старшим тренером «Спартака» в начале шестидесятых».

Мы посмеялись. Заодно я спросил: «У Игоря Нетто было прозвище “Гусь”. Вряд ли это ему могло нравиться. Как он реагировал, когда его называли “Гусем”, злился?» И услышал в ответ: «При нем лучше было не упоминать его прозвище. Иначе неизвестно, какие могли быть последствия. Мы знали, что “Гусь” — это мозоль на его самолюбии. Прилетели в Египет, встречаемся с нашим послом. Он спрашивает нас: “А кто у вас капитан команды?” Ему указывают на Игоря Нетто. И вдруг посол радостно говорит: “Это вас “Гусем” называют?” Мы увидели, как Игорь покраснел до ушей. Но сдержался, промолчал. Все-таки мы на приеме в посольстве были. А известность за Нетто по пятам ходила. Он и в Египте был на виду больше, чем любой другой из нас. Вот и решили местные газетчики сделать ему приятное. Поместили в одной из своих газет шарж: туловище и шея — гуся, а голова — нашего капитана. Вручили ему этот номер на заключительном приеме и ждут ответной реакции. Тут уж он не сдержался, наговорил такого о египтянах, что даже у нас, привыкших к крепким выражениям, мороз по коже пошел. “Что сказал великий Нетто?” — спрашивают газетчики у переводчика. Тот как ни в чем не бывало отвечает: “Великий Нетто сказал, что шарж ему очень понравился”. Игорь до конца своей жизни оставался таким же непримиримым, крайне требовательным ко всем, ценящим выше всего игру, в которой голы забиваются логично, красиво».

Бумеранг

Были годы, когда, возглавив сборную СССР, Симонян перестал общаться с журналистами. Во всяком случае, от публичных интервью отказывался. Это было странно, совсем на него не похоже. Почему так произошло?

«Считал своим долгом, — сказал Симонян, когда я ему задал этот вопрос, — никогда не уходить от контакта с прессой. И это бумерангом ударило по мне. Небезызвестный партийный деятель, а затем высший спортивный начальник Марат Грамов вызвал меня “на ковер” и отчитал: “Что вы направо-налево раздаете интервью? Вот когда вам скажут, кому дать интервью, тогда — пожалуйста”. И я с тех пор посылал журналистов, желавших со мной поговорить, к товарищу Грамову. Такая была система. Никто не был свободен в своих суждениях, решениях, обобщениях».

Как Никита Симонян стал Васей

В его игровые годы была популярной эстрадная песенка «Мой Вася», и в ней звучали слова влюбленной девушки о своем избраннике: «И если с ходу Симонян забил в ворота, мне кажется, что это сделал ты, мой Вася!» Спросил у Никиты Павловича, было ли что-нибудь связано в его жизни с этой песенкой?

«Ее пела Нина Дорда. А связано с этой песенкой то, что жена стала называть меня Васей. Заходим с ней в гостиничный лифт, я встал лицом к стене лифта, и тут двое ребят заспорили, потому что один из них меня узнал, а другой — сомневался. Я уже багроветь начал, а когда мы поднялись до своего этажа, то жена обратилась ко мне: “Вася, пошли!” Тот, кто сомневался, пожалел, что не поспорил на крупную сумму: “Я же тебе говорил, что это не он!”, а второй удивился, ничего понять не может».

Пас головой от Штирлица

А история с Тихоновым-Штирлицем в Доме кино, которую я услышал от Симоняна? Тут уже ему пришлось удивляться импровизации актера, вызвавшей бурный восторг в зрительном зале.

«Вячеслав Васильевич Тихонов приезжал к нам в Тарасовку, стоял за воротами, смотрел, как мы тренируемся. Он был страстным болельщиком «Спартака», ходил на игры дублеров.

А когда в Доме кино отмечалось его 70-летие, он пригласил на юбилей меня и Алексея Парамонова. Мы решили подарить ему мяч с автографами тогдашних спартаковцев и две футболки: одну с надписью «Тихонов», а другую, привезенную когда-то из олимпийского Мельбурна. Юбиляр сидел рядом с министром культуры в первом ряду. Мы поднялись на сцену, поздравили его, а перед тем, как спуститься вниз и вручить подарки, я сказал: «Вячеслав Васильевич, сейчас я вам головой отыграю этот мяч, и вы должны его поймать. А если не поймаете, то извините». Шутка, конечно, насчет «извините». Он соглашается. Встает со своего места и ждет. Я подбрасываю слегка мяч и головой адресую его Штирлицу. И тут происходит неожиданное — экспромт, вызвавший восторг в зале. Тихонов не ловит, а тоже головой возвращает мне мяч точно в руки!»

«Брось ты это хулиганство!»

О себе Никита Павлович иногда говорит, что он меломан, что у него от рождения хороший слух, а в сухумской школе он был первым трубачом в духовом оркестре. Считает, что настоящим профессиональным трубачом он вряд ли бы стал, ему хотелось быть дирижером.

А еще с раннего детства играл во дворе в футбол. Отец, сухумский сапожник, всячески этому препятствовал, лупил сына за разбитые ботинки, приговаривая: «Брось ты это хулиганство!» А у матери было красивое имя — Варсеник. Она сыну не запрещала гонять мяч, но объясняла: «Ты должен понять отца, ему трудно зарабатывать деньги». Симонян вспоминает: «Отец согласился на мой отъезд в столичный клуб лишь при условии, что я буду в Москве учиться в институте».

В футболе он стал дирижером — сначала на поле, а затем на тренерском поприще. К нему так и относились — вахтанговцы, знаменитые «старики» МХАТа, Малого и Большого театров. Всех не перечислишь...

О финте стоя

Можно вспомнить, что писал Армен Джигарханян, поздравляя Симоняна в 2006 году с 80-летним юбилеем: «Никита Симонян никогда не искал дешевой популярности, сенсационности. Он всю жизнь занимался честным делом — честным футболом. Когда он был тренером сборной Советского Союза, мы, его друзья, говорили про какого-нибудь любимца публики: “Возьми его в команду — он очень техничен!” А Никита Павлович отвечал: “Он же делает финт стоя, он забывает, ради чего финт. Финт делается, чтобы обыграть соперника, оставить его за спиной и забить гол!”

Я нередко цитирую Симоняна, говорю своим молодым актерам про “финт стоя”. То есть игру можно прервать, жизнь страны остановить и демонстрировать себя трибунам, но во имя чего?

Никита Павлович всегда ищет суть. Футбол — это искусство, жизнь, философия, и он хочет добраться до сути, а не пощекотать публике нервы сенсациями или скандалами. Я говорю об этом ответственно, потому что много лет наблюдаю, люблю этого человека и соизмеряю себя с ним».

И десять лет спустя, в дни своего 90-летнего юбилея, Симонян продолжает оставаться самим собой. Поражают его спокойствие, ровный тон, неторопливый, размеренный голос даже в ситуации, когда иной куда менее именитый авторитет в футболе демонстрирует «финт стоя», утверждая свое суждение, как неотразимо забитый мяч. А на самом деле такие «мячи» в разговоре летят рядом со штангой или выше ворот... Сам же Никита Павлович не забивать голы просто не умел — и на поле, и за его пределами. И сегодня он остается, можно сказать, высшей инстанцией в нашем футболе.

Сергей ШМИТЬКО