Секреты мастерства
Тайные истории болельщиков
В своем хоккейном фанатизме Тарасов был неповторим! Все его мысли были связаны с тренировками, игрой и досугом хоккеистов. Анатолий Владимирович был не просто Гением, как его звали многие, он был увлеченным человеком во многих сферах. О том, что он был заядлым грибником и часто брал кого-нибудь из хоккеистов в лес, знали немногие. Чаще других этой чести удостаивался Анатолий Фирсов.
Как-то мы сидели у Жени Карабасова, и пошел разговор о том, кто как проводит свободное летнее время. У Фирсова загорелись глаза, и он поведал нам вот такую историю: «Однажды ходим с Гением по лесу, и я вижу грибную семью, наклоняюсь, срезаю шляпки, кладу в корзину и иду дальше. Вдруг слышу крик: “Как ты срезаешь гриб? Ты же всё делаешь неправильно! Ты должен представить, как шайба летит низом, ты встаешь на одно колено, рукой ловишь шайбу и бросаешь ее себе “на ход”. А дальше идешь на ворота!” Тарасов мог научить даже грибы собирать, имитируя игру в нападении».
А вот эпизод, непосредственным участником которого был я сам. Общеизвестно, что Анатолий Владимирович Тарасов был основателем клуба «Золотая шайба» (с 1964 года). Тренируя сборную СССР и ЦСКА, он, конечно, не мог уделять достаточно времени «мальчишкам», как он их называл. Чаще подопечные видели его на вручении наград, на турнирах в рамках «Золотой шайбы». Но вот в карьере Тарасова случился продолжительный перерыв в тренерской работе с любимой командой. И этим незамедлительно воспользовалась спортивная редакция Центрального телевидения. Знаменитого тренера пригласили вести телевизионные уроки для юных хоккеистов. Комментатором и ведущим программы, снимавшейся под эгидой «Золотой шайбы», был Евгений Александрович Майоров.
Итак, надвигались дневные часы прямого эфира. «Золотая шайба» начиналась со вступительной речи Майорова. Затем он представлял Тарасова и ребят, которые участвовали в хоккейных уроках Анатолия Владимировича.
Я же был оператором-постановщиком. На мне лежала большая ответственность. Работа в прямом эфире — это жизнь. Что произошло, то не исправишь. Вылетело слово, его не поймаешь. Как нельзя переиграть момент, так в прямом эфире невозможно сказать: «Стоп!», показав всё заново.
Утром, собираясь на работу, из новостей я узнал, что Тарасов опять возглавил ЦСКА в качестве главного тренера по хоккею. Почему я уточняю вид спорта? Да потому, что Гений успел потренировать и футболистов ЦСКА, правда, не очень успешно. Если после занятий со штангой и поясами с утяжелениями хоккеисты летали по льду как бабочки, резвясь на свободе, то футболисты не поняли замысел Гения и после силовых тренировок выходили на поле заторможенными, лишенными всех скоростных качеств. Да к тому же такого «звездного» подбора игроков, как в хоккейной, так и в футбольной команде, в то время просто не было. В итоге (болельщики наверняка помнят это) футбольный клуб ЦСКА при Тарасове занял лишь 13-е место в первенстве СССР.
И вот новость: Анатолий Владимирович возвращается в хоккей! А я готовлю прямой эфир «Золотой шайбы». Для того чтобы эфир состоялся, рано утром во Дворец спорта ЦСКА приезжали и вся команда, и передвижная телевизионная станция (ПТС). Я должен был проверить четыре камеры (по тем временам), правильно их расставить и дать указания всем участникам трансляции. В тот день мы оперативно развернули ПТС, протянули кабели от нее к камерам, звуковики отстроили микрофоны. Через несколько часов мы были готовы к прямому эфиру.
И вот Тарасов вошел в зал. Я поздоровался и только собрался поздравить его с возвращением в ЦСКА, как он опередил меня: «Что здесь происходит, молодой человек?» Я, честно, не понял вопроса и мгновенно забыл о том, что хотел поздравить Гения. А так как ответа от меня не последовало, Тарасов продолжал: «Я назначил тренировку». И тут я брякнул: «У нас же эфир “Золотой Шайбы”!» Тарасов меня не слышал: «Молодой человек, освободите лед!» Повернулся и ушел. Я стал звонить на Шаболовку, в спортивную редакцию. Мне посоветовали дождаться Майорова. Когда приехал Евгений Александрович, то выслушал меня и, зная характер Тарасова, улыбнулся: «Надо отменять эфир. С гениями не спорят».
Еще один маленький телевизионный эпизод, связанный с Тарасовым. Люди, занимающиеся спортивной журналистикой, редко бывают равнодушными, обычно они заядлые болельщики или «активно сочувствующие». Если говорить о комментаторах, то они, несмотря на то, что должны быть беспристрастными профессионалами, остаются ими только лишь в теории. На практике всё происходит совсем иначе!
Николай Николаевич Озеров сам выступал за «Спартак», Владимир Иванович Перетурин — за «Динамо». Георгий Георгиевич Саркисьянц тоже «прибаливал» за «Динамо». А еще был в нашей спортивной редакции комментатор Борис Губин — редкий фанат «Спартака». Во время игры своей любимой команды под горячую руку мог убить, что однажды чуть не произошло. Как-то в редакции все дружно смотрели футбольный матч с участием «Спартака». Спартаковцы наконец забили гол. Губин так был рад, что схватил коробку с пленкой и в порыве бросил ее в дверь! Это был его личный гол, но в дверях стоял Евгений Майоров! Коробка Губина пролетела в сантиметре от головы комментатора и ударилась о стенку. С тех пор эта история обросла всякими разными подробностями и стала телевизионной байкой.
Болельщиком «Динамо» был комментатор Ян Янович Спарре. Он и не скрывал этого. Ян Садеков, наш режиссер и мой друг, болел за «Торпедо». Перед игрой Ян обязательно общался с футболистами и ветеранами команды. А во время трансляции просил операторов: «А ну, ну, покажи моих!» И зритель на своих экранах видел крупные планы лиц своих любимцев: Иванова, Стрельцова, Гусарова, Батанова, Шустикова и других.
У нас, операторов, были свои команды, за которые мы страстно болели. Более того, мы чувствовали к себе и уважение со стороны тренеров. Особенно Тарасова. Когда мы решили ставить камеру рядом со скамейкой игроков, Гений воспринял это как должное. Он понимал, что мы тоже в команде! Человек, который всю свою жизнь посвятил хоккею, прекрасно осознавал, что ТВ — это немаловажная часть хоккейного зрелища. Иногда во время таймов мы замечали, что Тарасов подыгрывает на камеру.
Вспоминается случай во время игры. Камера с оператором стояла в двух метрах от Тарасова. А в то время хоккейные тренеры руководили игрой у бортика и стояли спиной к игрокам и камере. Это сейчас все тренеры находятся за скамейкой запасных. За камерой № 4, которая находилась за спиной Тарасова, работал оператор Михаил Савин, хорошо известный игрокам, как один из ярых фанатов ЦСКА. Со всеми он был на короткой ноге. Мог прямо перед поездкой сборной в турне по Канаде и США спокойно подойти, например, к Александру Рагулину и попросить привезти фирменную сумку или что-нибудь из электроники.
Так вот, главной задачей камеры № 4 являлся показ скамейки штрафников, тренера, замены игроков и лиц вратарей крупным планом. А так как Миша был заядлый болельщик, он не только делал свою работу, но и успевал следить за ходом игры. Естественно, игра виделась Мише иначе, чем тренеру. Поэтому он постоянно и как бы невзначай произносил вполголоса свои комментарии. Однажды Миша увлекся: «Анатолий Владимирович! Пора делать замену!» Тогда Тарасов повернулся на камеру и грозно произнес: «Молодой человек, не мешайте работать!»
Операторы часто пользовались, как говорится, служебным положением, но делали это исключительно как болельщики. Ежегодно на Приз газеты «Известия» приезжали канадцы, американцы, финны, шведы, немцы. У нас была возможность непосредственно обратиться к тем, кто готовил инвентарь для хоккеистов: коньки, клюшки. В обязанности сервисменов, как их сейчас называют, входило помогать во время игры спортсменам, обеспечивая сервис их главных орудий — коньков и клюшек. В перерывах между периодами мы подходили к скамейке игроков и общались с сервисменами, благо каждый год к нам на турнир приезжали одни и те же люди. Языковой барьер не был для нас преградой, так как достаточно было одной фразы: «Ай эм стик», что, по нашему разумению, должно было означать: «Дай мне клюшку». При этом мы для большей убедительности указывали на себя, чтобы было понятно, кому нужна клюшка. Обычно был ответ: «О'кей!» (но только после игры).
Что касается клюшек, то за ними была настоящая охота, в которой всё зависело от способностей, нахальства, обаяния или такта оператора-болельщика. Ну, а Миша Савин знакомился с иностранными хоккеистами очень просто: «Ай эм Гризли», что в его понимании означало: «Меня зовут Миша», на этом его словарный запас заканчивался. Поэтому он клюшки не собирал!
За кулисами, на выходе из раздевалки хоккеистов и на площадке Дворца спорта «Лужники» царила настоящая демократия. Из подтрибунного помещения и до выхода на хоккейную коробку выстраивался коридор из болельщиков, по которому спортсмены выходили на лед. Бывали случаи, когда игрок выходил на лед без клюшки, которая минуту назад превратилась в желанный и бесценный сувенир.
Кстати, Миша давал советы не только хоккейным тренерам. Однажды мы работали в Колонном зале Дома Союзов на шахматном турнире. А шахматы в то время были очень популярны, и в турнирах играли такие гроссмейстеры с мировыми именами, как Борис Васильевич Спасский, Михаил Нехемьевич Таль, Виктор Львович Корчной, Тигран Вартанович Петросян. И однажды Миша, стоя за спиной самого Таля и бормоча по своей привычке, начал как бы невзначай подсказывать чемпиону мира следующий ход. Вначале администраторы были в замешательстве от этого шепота, пока не поняли, от кого он исходит. Конечно, Мише сделали замечание.
Чувства болельщика описать нелегко. Проще их показать. Но я точно знаю, что в душе настоящий фанат испытывает всю палитру переживаний, морально и физически ощущает причастность к игре. А если болельщик — женщина? Вот где буря эмоций и преданная любовь!
Одной из таких яростных болельщиц ЦСКА в мою бытность была Маша. Ее знали и уважали все московские фанаты. Болеть Маша начала еще в то время, когда ее любимая команда называлась ЦДСА (Центральный дом Советской Армии). Выглядела Маша, скажем прямо, не всегда женственно и очень скромно. Игроки ЦСКА иногда покупали ей что-нибудь из одежды. Однако, принимая эти подарки, Маша обладала чувством такта и на частые приглашения присесть за столик в буфете никогда не соглашалась. Маша не пропускала ни одного соревнования с участием любимой команды. Она была ходячим Интернетом: знала все сплетни, трансферы игроков. Она могла запросто подойти к любому спортсмену, и никто не отказывал ей в разговоре. За ней охотились журналисты, чтобы узнать «горячие новости». Но с большим удовольствием Маша делилась ими с коллегами-болельщиками. Представьте себе картину: толпа мужчин всех возрастов жарко спорит о перспективах команд, обсуждая таблицу. И вдруг мимо проходит Маша. Все замолкают и слушают. Она знала многое.
Меня Маша тоже хорошо знала на протяжении многих лет, но мое имя ее явно не интересовало. Обычно она подходила ко мне и говорила: «Слышь, Викул (Викулов. — Б. С.) сегодня на тренировке получил травму. Он играть не будет. Подходила к Тарасу (Тарасову. — Б. С.), спросила: «Кто вместо него?» Ничего не сказал. Думаю, Ерёма (Еремин. — Б. С.)». И так же внезапно, как появлялась, Маша уходила общаться с другими болельщиками. Ее даже не интересовало мое мнение. Она знала всё лучше меня.
Машу пропускали без билета на все спортивные арены Москвы. Бывали случаи, когда билетерши вредничали или шли на принцип. Тогда Маша спокойно дожидалась у служебного входа игрока или тренера и тихо произносила: «Слышь, мне надо пройти!»
Вот так Маша вошла своей преданной любовью в историю отечественного хоккея и футбола.
Любите спорт, будьте здоровы и болейте за наших!
Всегда ваш, Борис САКСОНОВ
Окончание. Начало см. в № 9 за 2016 г.