За кулисами большого спорта

Из дневников практического психолога

Научиться быть психологом нереально.
Помочь тебе в чем-то могут,
но если ты не психолог,
ты им уже вряд ли станешь.

Валерий Карпин, заслуженный мастер спорта,
главный тренер футбольного клуба «Спартак», Москва

2013 4 zagСпортсмену всё труднее в современном спорте, он всё больше нуждается в реальной практической помощи, как минимум — в психологической поддержке.

Смотрю парад открытия Олимпийских игр в Монреале. Идут штангист Василий Алексеев, гимнастка Людмила Турищева, спринтер Валерий Борзов — настоящие супермены в спорте! И вспоминаю других чемпионов — легкоатлетов Владимира Куца и Валерия Брумеля, футболистов Всеволода Боброва, Льва Яшина и Эдуарда Стрельцова, пловцов Владимира Сальникова и Александра Попова и многих других настоящих спортсменов-чемпионов, непобедимых, супернадежных людей, на которых можно было положиться, и они никогда не подводили, практически не проигрывали. Вероятно, сделаны эти люди были из другого материала, и воспитаны они были другими людьми, личностями другого уровня, все мы сегодняшние не идем с ними ни в какое сравнение.

На Олимпиаде в Афинах гимнаст Немов кричал в тренировочном зале на своего тренера (я — свидетель), и тот молча выслушивал его с опущенной головой. И массу подобных примеров мог бы я привести сегодня. Все мы стали другими, и это вопрос специального изучения.

В системе тренер — спортсмен необходимо многое менять, и пусть этой проблемой они, тренер и спортсмен, и занимаются.
А я посвящаю данные заметки своей профессии, профессии психолога, его такой привлекательной внешне работе.

Я был первым, кто в спорте работал как штатный психолог, то есть числился в штате команды наравне с тренерами, врачами, массажистами. Другие психологи приходили в команды на время как члены комплексных научных групп, в отличие от штатного психолога они были «временными работниками», и спрос с них был совсем иной. Они могли в любой момент исчезнуть, и о них мгновенно забывали и спортсмены, и тренеры. Работа штатного психолога — совершенно другое дело. Я должен был находиться в команде постоянно, быть информированным о каждом спортсмене, его состоянии и настроении и отчитываться перед главным тренером практически ежедневно.

Это была совершенно иная работа, требующая полной отдачи и ответственности. К тому же не меньшая, а даже большая ответственность была у меня перед самими спортсменами. Я должен был завоевать их абсолютное человеческое и профессиональное доверие и каждодневно его удерживать.

Многое в наших отношениях было конфиденциальным, что и лежало в основе дружбы со спортсменом. Но завоевать это психолог может при одном условии — пройдя, и обязательно, через недоверие (!). Психолог, и это закон его профессии, всегда проходит через недоверие. И первые дни в его новой команде — всегда борьба с этим недоверием, борьба с ревностью личных тренеров спортсменов, с ревностью врачей, массажистов. А позднее, когда психолог завоюет доверие спортсмена и станет его другом, его ждет еще одна ревность — ревность членов «жизненной группы психологической поддержки спортсмена» — жен, мужей и других родственников.

Лично у меня всегда было чувство, что я нахожусь на войне или в тылу врага, и я всегда боялся поражения, то есть разочарования спортсмена в нашей с ним профессиональной дружбе.

Вся работа психолога — это страх поражения.

Так что у нас, психологов, одно право — приходи и доказывай!

Сознательно повторяюсь: психолога нигде не ждут. Ты приходишь и адским трудом, терпением и своими лучшими человеческими качествами завоевываешь свое право быть с ними (всего лишь!), быть с ними на равных (вначале), а потом занять место среди самых авторитетных для спортсмена людей. А в идеале — быть лидером в его группе психологической поддержки, и этой группой управлять в целях создания благоприятной, а еще лучше — эталонной психологической атмосферы вокруг спортсмена. Только в такой атмосфере спортсмену будет радостно жить, бороться и побеждать. И это твоя — психолога — прямая обязанность!

Задача психолога — завоевать абсолютное человеческое доверие опекаемого спортсмена и получить моральное право контролировать его личную жизнь, помогать ему советом и поддержкой. К сожалению, ввиду почти круглогодичного отсутствия спортсмен в своей собственной семье не хозяин, а гость. Со временем от него всё больше отвыкают, и часто в сознании членов его семьи он навсегда остается «человеком с чемоданом», а то, что он мотается со своим чемоданом по свету, зарабатывая деньги на жизнь семьи, часто забывается.

Мужчина-боец, спортсмен-чемпион всегда одинок (зовется такое одиночество «одиночеством на вершине славы»), всегда живет в условиях дефицита, а то и с полным отсутствием психологической поддержки в своей семье. Я проследил это за всеми, кого опекал и опекаю. И установил печальную истину: многие, очень многие мужчины, добившиеся больших успехов в спорте, в своей личной жизни «опустили руки» и не способны бороться за себя и свою судьбу. Пьер Ришар, близкий друг Анни Жирардо, так сказал о ней: «Это была ужасная двойственность — профессиональная жизнь, полная побед, и личная жизнь, полная катастроф». Я могу повторить эти два слова «ужасная двойственность», говоря о девяноста процентах опекаемых мною спортсменов.

И еще об этом феномене — «ужасной двойственности». Установлена прямая связь основной и неосновной деятельности спортсмена. Под «неосновной» мы понимаем жизнь спортсмена вне спорта — его, например, учебу, а также всё, касающееся его личной жизни, — дружбу и друзей, любовь и любимых, различные увлечения, интеллектуальное совершенствование.

«Неосновная» деятельность по своей сути является фоном основной деятельности, именно там спортсмен черпает то, без чего нет жизни, — психологическую поддержку (!). Сказано о разведчиках: «Если нет в его жизни хотя бы одного человека, который его любит и поддерживает, ему не выдержать».

— Любишь кого-нибудь? — мой обязательный первый вопрос моему спортсмену, когда мы встречаемся после разлуки.

Величайший шахматист всех времен и народов Анатолий Карпов десять лет был непобедимым чемпионом мира. И в первом матче с Каспаровым вел 5:0, демонстрируя блестящую игру. Но в промежутке между первым и вторым матчем он пережил два тяжелейших жизненных кризиса. И, по мнению специалистов, уже во втором матче с Каспаровым играл в два раза слабее.

Работая с Карповым около трех лет, я делал всё, чтобы реально поддерживать его, но компенсировать отсутствие психологической поддержки от «жизни вне шахмат» было практически невозможно.

Наш великий борец, похоронив любимую девушку, не смог найти силы для продолжения блистательной карьеры. «Живу с пустой душой», — сказал он мне однажды.

Известный шахматист после предательства жены не мог в течение двух лет выиграть ни одной партии. «Попал в ничейное болото», — сказал он мне, когда обратился за помощью.

Установлено, что пилот «Формулы-1» после появления в его семье ребенка проезжает каждый круг на полторы секунды медленнее. Непобедимая Елена Исинбаева впервые начала проигрывать. Ее тренер сказал: «У нее проблема, решить которую может только она сама». Вероятно, причина та же — отсутствие гармонии в этих разных «жизнях» — в спортивной и в жизни за пределами спорта, в данном случае, насколько я знаю, причина в неустроенной личной жизни.

Думаю, столь прямая и обязательная зависимость имеет место только в спортивной деятельности, поскольку без полной отдачи и максимальной концентрации успех в жестокой борьбе за победу невозможен. А полная отдача и максимальная концентрация невозможны, если страх поражения занимает в эмоциональной сфере спортсмена заметное, а порой ведущее место. Страх поражения преодолеть без психологической поддержки извне крайне трудно, почти невозможно. И спортсмену приходится совершать подвиг за подвигом, но его моральные силы небеспредельны.

Никого не интересует будущее спортсмена, сколько тратит он сил, энергии, неприкосновенного запаса своего здоровья. 23 футболиста умерли прямо на футбольном поле за последние три с половиной года. Медицинский контроль в спорте не более чем профанация. Никто не следит, как сгорает спортсмен, как тратит он свой неприкосновенный запас сил, энергии, оптимизма. Это считается его личным делом.

И еще один важнейший вопрос — это вопрос о нашей ответственности за мотивационное кредо опекаемого нами человека. Считаю обязательным этого коснуться. Спорт как вид деятельности опасен тем, что на старт нельзя выходить с пустой душой. Ее необходимо наполнить! Но чем? И если ребенку не объяснить это с его самых первых поединков, то он выбирает путь самый легкий — через злобу и ненависть к сопернику. Тем более тренер нередко учит ребенка: «Разозлись!»

А самое опасное, если это закрепляется в личности спортсмена, и он со временем становится негативистом, человеконенавистником и, как правило, человеком одиноким, нередко на всю оставшуюся жизнь.

И другой пример, когда спортсмена научили самые первые победы посвящать любимым людям — бабушке, родителям, а затем — девушке и собственным детям, он и остается таким навсегда. В моей классификации я называю его «человек долга».

Оказалось, что мотивационное кредо человека можно изменить, и сделать это мгновенно. Когда я работал в тбилисском «Динамо», во время разминки я подошел к ведущему защитнику и сказал: «Давай посвятим сегодняшнюю игру и твоим детям?»

А раньше он всегда играл через негатив: «Бьем москалей, хохлов!» Только подобное можно было услышать от него. А после моих слов он буквально расцвел и сказал:
— Рудольф Максимович, как раз сегодня у одного из них день рождения.
И отыграл блестяще. А перед каждой следующей игрой «отчитывался» передо мной:
— Сегодня посвящаю игру другому сыну.
А позже, когда посвятили всем его родным, он сказал:
— А сегодня я решил посвятить игру моему дню рождения.
— Прекрасно! — ответил я.

Всем нам надо забыть, и навсегда, слова: «злоба», «ненависть», «месть», «реванш». Ведь есть совсем другие слова, и на душу они способны влиять много сильнее.

Для меня навечно как предупреждающий набат звучат слова Оскара Уайльда: «Если вы вышли на дорогу мести, то не забудьте приготовить два гроба, один из которых для себя».

— Нет моральных сил, — всё чаще слышу я сегодня от моих любимых спортсменов. Слышать это вдвойне тяжело, поскольку не знаешь, как им помочь. Мечтаешь об одном — чтобы им повезло. Нет в их жизни любви, а любовь не выпросишь и не купишь. А «человек с чемоданом» очень нуждается в любви, нуждается значительно больше, чем «человек без чемодана». «Пусть же им повезет!» — молюсь я сегодня об этом.

Когда ко мне за помощью обращается спортсмен высшей квалификации, к тому же имеющий классного тренера, я теряю спокойствие. Я понимаю, что мне предстоит серьезный, нет, серьезнейший экзамен. И максимально концентрируюсь, вспоминаю весь свой очень непростой путь, опыт побед и поражений, а его, как говорится, не купишь. Постараюсь на последующих страницах рассказать обо всем, что пережил, чему научился. Очень надеюсь, что мой опыт поможет тем, кто идет по одной дороге со мной. Постараюсь вас не разочаровать.

Рудольф ЗАГАЙНОВ, доктор психологических наук, профессор
Продолжение следует
Продолжение. Начало см. в № 3 за 2013 г.