Олимпийские виды

Зинэтулла Билялетдинов. Штрихи к портрету

Кажется, дотронься случайно до главного тренера мужской сборной России по хоккею Билялетдинова — заискрит. Вспыхнет. До Олимпийских Игр в Сочи осталось всего ничего, и каждый день Зинэтулле Хайдаровичу, должно быть, кажется целой жизнью. Вечностью.

Очень хорошо представляю, что он сейчас чувствует. Или мне кажется, что представляю. Когда-то, давным-давно, взяли меня 19-летним мальчишкой в большую газету, ободрив: «Работы немного. Одно большое интервью в неделю и пару заметочек...»

Сегодня я хоть каждый день готов выполнять тот недельный план — тогда же он казался мне ужасом. Я повесил на стену календарь и всякий день до окончания контракта вымарывал красной ручкой. Словно в армии. Когда ж день подошел, счастливой рукой написал заявление. Вышел за порог и глубоко вдохнул. По улице 1905-го года бежали ручьи. Я был счастлив, это точно.

Я думаю сегодня про Билялетдинова — и мне кажется, на его стене тоже висит календарь. А неподалеку лежит красная ручка.

***

Кто-то из корреспондентов ловит Зинэтуллу Хайдаровича под трибунами ледового Дворца «Сокольники». Едва ли не за рукав. Толкует о какой-то «закрытости» — будто в «Ак Барсе», с которым дважды выигрывал Кубок Гагарина, Билялетдинов был другим.

Тот отмахивается через смешок, а потом вдруг взрывается. Выстреливает монологом, через легкий матерок. Дескать, вот после Сочи вы, корреспонденты, меня кое с чем смешаете, я-то знаю! Сбоку подвернулся корреспондент газеты самой большой, самой влиятельной — его Билялетдинов по-доброму хлопнул по плечу: «А особенно — вы…».

И всем уж рисуется картина, как всё это будет после Сочи. Поражение в полуфинале, например. И все вздыхают облегченно — Зинэтулла Хайдарович возвращается в Казань к своему «Ак Барсу». Корреспонденты, вылив на сборную и ее тренера то самое, успокаиваются. Переключаются на КХЛ. В Россию из швейцарского далека возвращается, словно Солженицын, Вячеслав Быков. Быть может, по-солженицынски даже двигается на Москву, проехав через всю страну на поезде. От самых окраин. Это будет красиво, это будет ох как хорошо. Быть может, Быкову даже доверят сборную. К такому сценарию готовы, кажется, все. Слишком велики ставки. Так велики, что напряжение, хлынув через край, отпустило хоккейный мир. Кроме самого Билялетдинова.

А может, всё будет иначе. Вычеркнув из памяти последний чемпионат мира, почему нет? На предпоследнем-то сборная России казалась машиной, справиться с которой не сможет ни одна команда мира. Вы же помните тот чемпионат? И тогдашнюю уверенность — как хорошо, как правильно сделали, пригласив на сочинскую сборную Зинэтуллу Хайдаровича. Так здорово Россия не играла со времен «красной машины» — Виктора Тихонова.

Недавно разговаривали с Александром Иваницким, выдающимся борцом. Вспомнил Александр Владимирович свою последнюю схватку — было это на чемпионате мира 66-го года.

— В Америке попал на болгарина. Те всегда были серьезными соперниками. А тут — финал. Выигрываю у него балл, второй… Впервые в жизни на меня снисходит ощущение, что соперник ничего не может сделать! А я свободен — могу делать что угодно! Это было что-то искрометное, полет. Уходя с ковра, услышал от тренера: «Ты боролся как Бог…» Лишь раз в жизни я был абсолютно свободен.

Вот и тогда, на чемпионате мира, сборная была абсолютно свободна. Как никогда. Вернуть бы то ощущение, я бы уже сейчас вам сказал, как выступит команда на Олимпиаде. Какие медали привезет. Но привезти в Сочи уверенность куда тяжелее, чем имена. Имена-то у нас прежние.

... Если что сложится не так, Билялетдинову припомнят многое. То, что сейчас кажется странным, примет масштаб «роковых ошибок». Не берет в сборную по каким-то своим мотивам Александра Еременко. Не просто лучшего вратаря КХЛ — парня, получающего MVP двух сезонов подряд. Моментами кажется, что забить Еременко невозможно.

В сборной его нет. Зато приглашен Евгений Набоков. Женя слишком хороший человек, чтоб заранее критично относиться к его талантам. Зато если придется представлять Билялетдинову счет — Набокова там пропишут отдельной графой, не сомневайтесь.

На предсезонном турнире в Нижнем подошел я к Косте Горовикову. Он в сборной последних лет играл постоянно, но в список на Сочи не попал.

Больная тема оказалась не слишком больной — Горовиков пожал плечами: «Я не сомневаюсь, что у сборной прекрасный тренер. Буду играть, и всё. Надеюсь, он изменит свой взгляд на меня».

Вопрос у меня был заготовлен. Жирным выделен в блокноте. «Будь ваша воля, чью фамилию вписали бы в олимпийский список, кроме собственной?» Футболист Зырянов в ответ на похожий вопрос оглядел меня, помню, критично. Замедлил шаг. Усмехнулся: «Вашу». Горовиков оказался деликатнее. Сказал что-то на тему — дескать, если кого-то вписывать, то кого-то придется вычеркивать. А это — не годится.

Мимо по коридору шел Александр Еременко. К чужим разговорам не прислушиваясь.

***

В августе на сочинском сборе Билялетдинов выдал перед сборной такую речь, что хоккеисты переглядывались. Зинэтулла Хайдарович — не мастер красивых предложений, берет другим. И тут — пожалуйста. Наверное, ее можно приравнять к пению Тарасовым «Интернационала» в раздевалке.

Если речь Билялетдинова была экспромтом — я восхищен. Если домашней заготовкой — преклоняюсь. Зинэтулла Хайдарович говорил про Гончара, который участвовал в четырех Олимпиадах. Про еще 16 хоккеистов, знающих, что это такое. Предложил вспомнить, что Россия за последние двадцать лет привезла с Олимпиад серебро и две бронзы. Все. — Каждый из вас в детстве мечтал об Олимпийских играх, — с жаром излагал Билялетдинов. — А сейчас нас ждет домашняя Олимпиада. В Сочи я хочу — выиграть. Просто участие — это не для меня, не для вас, не для нас. Мы будем испытывать огромное давление. И только всецело посвятив себя общей задаче, сможем победить. Это цель нашей спортивной жизни. «Не получилось, это хоккей…» — таких оправданий быть не может. Ни Кубок Стэнли, ни даже золото чемпионата мира не сравнятся с победой на Олимпийских играх. Я надеюсь, каждый из вас проникнется, прочувствует то, о чем сегодня говорили, всем сердцем. Тогда у нас всё получится!

Если в Сочи случатся самые лучшие медали, мы все еще припомним этот текст. Разберем по слову, внесем в учебники тактики. Пока же подождем.

Тем более перед журналистами Билялетдинов выступал не столь живо. Для корреспондентов специальные слова за ночь выучены не были. Сообщил главный тренер российского хоккея то, что знали и без него, — список олимпийцев может корректироваться, капитаном, скорее всего, будет Илья Никулин, связь с людьми из НХЛ не потеряем. Всё будет хорошо.

Билялетдинов много улыбался. И не вымученно. Кажется, у него действительно всё идет по плану.

***

Корреспонденты готовы прощать двум самым успешным нашим тренерам всё — пока они выигрывают. Хотя это непросто: что Билялетдинов, что Знарок от диктофонов шарахаются. Знарка можно убедить поговорить — и тот будет рассказывать. Чтоб потом подержать в руках листочки с текстом и сказать: «Не надо ничего печатать». А люди интереснейшие. С такими историями, что закачаешься. Но рассказывают эти истории за них. И собираешь портрет лучших тренеров словно мозаику. Вспоминая, сколь прекрасно словоохотливыми были лучшие тренеры прежних лет — Тарасов, Чернышев, Эпштейн…

Вот рассказал как-то Ирек Гимаев, как оказался соседом по комнате Зинэтуллы Хайдаровича на каком-то чемпионате мира. Проснулся среди ночи от тяжелого дыхания: «Уф-ф… Уф-ф…» Приподнялся в тревоге. Взглянул из-под одеяла — мало ли что. Прекрасный сосед отжимался от пола. Укрепляя плечевой пояс и не только. Билялетдинову к тому моменту ничего уж доказывать не надо было — считался ветераном сборной. Штрих? Штрих!

А вот еще один, рассказанный мне Владимиром Юрзиновым-старшим. Тот кусочек из интервью достаю бережно — кто еще лучше расскажет про нашего героя? Начал Владимир Владимирович, впрочем, сам.

— Вы хоть представляете, что это за характеры — Вася Первухин, Билл?
— Кстати, что за характер у Билялетдинова?
— Характер, который развился. Вы меня понимаете?
— Не очень.
— Билла очень любил Адя Чернышев. Открыл его, дал играть. Обожал эти глаза: «Хочу, и возьму всё! Только дайте!» Когда я пришел, сразу разглядел главную черту Билялетдинова — трудолюбие. Он из ребят, которые знают, за что сражаются. Обычно такие выходили из многодетных семей. Как защитник был не без греха — то пас затянет, то вообще не отдаст. Его на этом моменте легко можно было подломать. Многие на Билла цыкали, а мне характера не хватало их угомонить. И тут помог Биллу Витюша.
— Тихонов?
— Да. Взял его в сборную — и всё прощал. Билл почувствовал уверенность — и стал фантастическим игроком. И сейчас стремится развиваться, хоть некоторые тренеры успокаиваются, как только их закидают деньгами. Я пересказал Владимиру Владимировичу историю, которую слышал от хоккеистов «Динамо» начала века. Молодой тренер Билялетдинов дурить себя не позволял. Приезжая на базу в Новогорске, уже на пороге знал, кто из игроков отлучался. Никто понять не мог, как выясняет. То ли кто докладывает, то ли Билл — экстрасенс. А разгадка была простая — трогал капоты автомобилей. У кого теплый — тот уезжал.

***

Как-то в разговоре с Билялетдиновым я и вспоминал 88-й год. Проводы Билла из большого хоккея. Вручали цветы. Всё это казалось очень грустным. Мне казалось, Билялетдинов уходить не хотел. Спросил. Оказалось, наоборот: «Помню тот сезон. Сложнейший вышел год. Последние матчи страшно тяжело давались. Такое чувство было — поскорее бы уж всё закончилось».

Так и не став чемпионом страны как игрок, он сделал свое «Динамо» первой командой как тренер. «А еще я стал заслуженным мастером спорта, — рассказал мне тогда Билялетдинов. — Вам не понять, как много тогда это значило для нашего поколения. Даже детали в памяти сохранились — получил я «заслуженного» после чемпионата мира 78-го года. Тогда накануне финала колено повредил. Встречаю у гостиницы Валентина Сыча, большого хоккейного начальника. Не знаю, говорю, буду играть, не буду... «Хочешь, — отвечает, — «заслуженного мастера спорта» получить? Значит, сыграешь!» И всё, больше вопросов для меня не было».

В его жизни было много испытаний — когда собрался в Америку, в Москве о вчерашних заслугах забыли быстро. Лишили на прощание воинского звания. А в Штатах ему, не знающему ни слова по-английски, пришлось сутками сидеть за учебниками.

— Через две недели я уже ни по-русски, ни по-английски ничего не понимал. Каша из слов в голове. Даже растерялся
— как быть дальше? А потом вдруг пошло дело.

Но сейчас его ждет испытание самое большое. Билл ведь входил в штаб сборной перед питерским чемпионатом мира, помогал Александру Якушеву. Громче наша сборная не проваливалась никогда и нигде.

Билялетдинов хорошо знает, где лежат грабли.

Юрий ГОЛЫШАК