Повторение пройденного

«В закоулках времени» — так называется недавно вышедшая книга Александра Марьямова, кинодраматурга, режиссера-документалиста, лауреата Государственной премии России.

Он один из тех, кого в начале 70-х годов прошлого века пригласил в штат редакции «ФиС» новый главный редактор Николай Александрович Тарасов. С тех пор миновало сорок лет, и вот уже меньше года остается до 90-летия нашего журнала.

Готовясь к этой юбилейной дате, мы решили обратиться с просьбой ко многим людям, чьи имена украшали страницы «ФиС», делали журнал интересным, познавательным, помогающим укрепить здоровье.

Одним из первых на нашу просьбу откликнулся Александр Марьямов, бывший фисовец, вынесший на обложку книги «В закоулках времени» такое свое четверостишие:

...Вдруг вспомнить всё,

что не дано забыть,

И сбросить с плеч давящую усталость,

И улыбнуться жизни, что осталась,

И удивиться —

                                                            нет, не может быть!

Одновременно публикуем и его воспоминания из этой книги о встречах с вратарем-«тигром» Хомичем, учителем Льва Яшина, и с самим Львом Ивановичем, создавшим советскую вратарскую школу, наиболее яркими представителями которой стали Ринат Дасаев и Вячеслав Чанов — нынешний наставник стража ворот ЦСКА и сборной России Игоря Акинфеева. Неразрывная связь поколений продолжается.

Сергей ШМИТЬКО

2011 7 Mar2 1
Саша и его Наташа. Они оба работали в «ФиС»

 

Несколько лет назад встретил я Евгения Ловчева, замечательного нашего футболиста, когда-то Женю, давнего хорошего моего знакомца.

Он искренне удивился:

— Это ты, что ли, Саш? — улыбался Ловчев. — А я слышал, что ты вроде как умер…

Честно говоря, меня вовсе не расстроили эти его слова, скорее наоборот. Примета есть такая: ежели кого по ошибке в покойники записывают, то жить ему долго. Слыхали?

Вот, значит, я и живу. Уже достаточно долго.

И иногда вспоминаю о том, что было-не было в этой долгой моей жизни, начинавшейся с каких-то невнятных, не вполне, что ли, обдуманных метаний в поисках своего места в профессии, а потом вдруг зависшей надолго над просторным зеленым газоном спортивной журналистики.

Мне, знаете ли, просто захотелось выйти на этот газон. Попробовать свои силы.

Вот, собственно, предыстория моего появления в редакции журнала «Физкультура и спорт», который, должен признаться, был уже достаточно популярен и без моего в нем участия.

Было это, по-моему, в 70-м или 71-м году теперь уже прошлого столетия. Не помню точно. В общем, давно.

Главным редактором тогда только-только назначили Николая Александровича Тарасова. Поэт, человек вполне интеллигентный, я бы сказал, сентиментальный, мягкий в общении, он, казалось, никак не рифмовался со спортом.

Но так уж вышло, что именно спорту, в газетно-журнальном его варианте, посвятил он большую часть своей жизни.

Познакомились мы с Тарасовым еще в АПН. Я тогда служил спецкором, он — кем-то из начальников среднего звена. Не то чтобы мы подружились тогда, нет, но, разглядев что-то такое путное во мне и близком моем друге Александре Нилине, Николай Александрович, пойдя на повышение, пригласил нас сначала в газету «Советский спорт», а потом, спустя время, и в «ФиС».

Сейчас мне кажется, что таскал он нас за собой, кроме всего прочего, и в качестве балласта, типа мешков с песком. В корзине воздушного шара такие мешки необходимы для баланса — случается, что для быстрого набора высоты их просто сбрасывают.

Так вот, Тарасов непременно брал нас с Нилиным в каждый новый свой монгольфьер, то бишь спортивное издание, и сбрасывал, когда того требовали метеоусловия полета.

С Николаем Александровичем Тарасовым мы работали коротко — по два-три года кряду, не больше того, — но дружно и, как мне теперь кажется, достаточно продуктивно. Во всяком случае, мне было интересно с ним.

Сегодня, вспоминая годы, проведенные в редакции «ФиС», — еще там, на Каляевской улице, неподалеку от метро «Новослободская», в старом, милом сердцу и взгляду особняке, вижу я почему-то длиннющий коридор вдоль дверей второго этажа, смотрю вслед идущему к своему кабинету Тарасову.

Узнаю и походку его, чуть раскачивающуюся в едва приметном подволакивании ног, которые — я понял это потом, с возрастом, — у него уже тогда, наверное, побаливали. И его сутулую спину я тоже узнаю — вижу его поэтически неспортивную фигуру.

Улыбаюсь воспоминаниям…

Окна редакционных комнат выходили в длинный проходной двор.

Помню, где-то в конце марта, сочиняя заметки, корпя над пишущей машинкой, я глазел, как скатываются вороны с пологой крыши хозяйственной пристройки внизу, как ловко скользят они на «пятой точке», как, распушив крылья, взлетают с нее, будто с площадки авианосца.

Так, работая в «ФиС», открыл я для себя одну из примет наступающей весны. Быть может, самую веселую.

Увы, никогда больше не приходилось мне видеть ничего подобного.

Господи, как же давно это было…

Комната напротив — в здоровом теле — здоровый дух. Стив Шенкман и Владимир Сергеевич Преображенский. Бег трусцой, закаливание, всевозможные диеты, моржевание и гимнастика — приемная доктора ФиС…

В комнате рядом на столе перед художником (не могу сориентироваться во времени, сообразить, кто это: Лева Мороз — он давно уже в Лос-Анджелесе — или Олег Айзман — он в Кельне, тоже давно) веер фотографий Мстислава Боташева: мгновения поражений и побед, слезы и радость.

Большой спорт, увиденный большим мастером…

Увиденный тогда, много лет назад, в пору нашей общей дружбы и общей работы.

Когда все еще были живы и в меру спортивны.

Когда в редакцию приходил Юрий Петрович Власов.

Когда приносил что-то свое, машинописное, великий Валера Брумель, запросто заглядывали Слава Старшинов и Валерий Воронин, Лариса Латынина, боксеры Володя Сафронов и Валерий Попенченко…

Да мало ли кто еще.

И писатели, поэты, конечно, бывали, как без них? Помню Юрия Трифонова, Александра Межирова, Женю Евтушенко, конечно. Это, так сказать, по спортивной-тарасовской линии…

Иногда я улетал в командировки: болтался по Крайнему Северу с чемпионом Олимпийских игр и мира Саней Альметовым, с футболистами московского «Спартака» выезжал на Украину, чтобы изнутри понять, что же это такое — игры на выезде.

— Александр Александрович, — подшучивал надо мной Николай Петрович Старостин, когда ехали мы с ним в спартаковском автобусе из Луганска в Донецк, — а ведь вы, дорогой мой, рискуете. Проиграем, не дай Бог, так все шишки — на вашу голову: мол, сглазил… Больше к команде на пушечный выстрел ребята не подпустят.

Не проиграли.

Остался я чист перед спартаковцами. Честно и, мне теперь кажется, довольно весело описал я в журнале ту нашу совместную с командой поездку на два выездных матча.

Про Галимзяна Хусаинова написал: про то, как подружились мы с Гилей на почве любви к джазу, коллекционирования пластинок и записей, как вместе смотрели мы в Луганске фильм «Мужчина и женщина», как бродили потом по улицам, напевая тихонько — «та-ра-ра та-та-та-та-та та-а»… — что-то тягуче босановистое, привязавшееся к нам еще в темном зале кинотеатра — сразу и навсегда.

И про Анзора Кавазашвили я тогда написал, и про Женю Ловчева — вот откуда, из каких футбольных далей знакомство наше, Евгений Серафимович.

Славное было время.

Время крепкого, еще не шибко подсевшего на деньги спорта и крепкой во всех смыслах профессиональной журналистики.

Время, которое я провел, а кто-то, кажется Аркадий Романович Галинский, говорил, что профукал, в журнале «ФиС». И я, и Саша Нилин, конечно.

— Когда вы состаритесь, вас будут помнить лишь парикмахерши и официантки, — повторял Галинский в минуты особого к нам расположения.

Мы состарились.

Журналу «Физкультура и спорт» скоро исполнится 90 лет. Три года из них мы прожили вместе.

Впрочем, почему только три?

Там, в редакции, увидел и полюбил я женщину, которая стала моей женой.

Так что, попробую уточнить: «ФиС» для меня — это три года и целая жизнь. С чем я себя и поздравляю.

Александр МАРЬЯМОВ