Алексей Хомич и Лев Яшин

Осенью 45-го я, вместе со всеми обитателями славного нашего отечества, болел за московское «Динамо», отправившееся в Англию, дабы весь мир увидел, что народ, победивший в великой войне, и по части футбола, как говорится, не лыком шит — с восторгом, «разинув уши», слушал я поскрипывающий в репродукторе, срывающийся голос Вадима Синявского.
Иногда мне кажется, что в те минуты я тоже был там — на переполненных трибунах стадионов в Лондоне, Кардиффе или Глазго, что это я с восторгом кричал и свистел вместе со всеми, что, ведомый голосом Синявского, продирался вслед за ним сквозь густую пелену тумана, с замиранием сердца выискивая среди игроков родные лица, шепча дорогие всем имена — Сева Бобров... Володя Савдунин... Костя Бесков... Вася Карцев... Это они, прежде всего они наваляли англичанам девятнадцать голов в четырех матчах — сегодня цифра эта звучит фантастически, верно?

 

2011 7 marИ еще — я вижу на газоне Хомича... Пожалуй, его чаще других. Наш неподражаемый, изумительный вратарь Алексей Хомич, «Тигр», как назвали его в Англии, — он не оставил родоначальникам футбола никаких шансов на победу, пропустив лишь девять мячей. 19:9 — с этим победным счетом динамовцы вернулись домой. И Всеволод Бобров снова стал «Бобром», Савдунин — «Дуней», Василий Трофимов — «Чепцом», а «Тигр» Хомич, конечно же, опять превратился в Лёшу, а то и в Лёху Хомича, которого обожали, по-моему, все болельщики футбола, вне зависимости от клубных пристрастий.
Алексей Хомич был одним из самых ярких кумиров моего послевоенного детства, и, когда я обнаружил его однажды вне рамки футбольных ворот — он стоял на самом краешке десятиметровой вышки открытого бассейна водного стадиона «Динамо», готовый нырнуть в воду с этой умопомрачительной высоты, — честное слово, я одурел от восторга и счастья.
Я пробился сквозь густую толпу к самой кромке бассейна, запрокинул голову и увидел, какие сальто и пируэты крутит он, летя в воду: три, четыре, шесть, восемь — ей Богу, не вру!
Никогда потом не видел я прыжков подобной красоты и сложности.
Никогда не испытывал такого, как теперь говорят, эстетического шока...
Хомич вынырнул из воды и, пружинисто подтянувшись, легко вылез на бортик совсем рядом.
И — я абсолютно уверен в этом! — подмигнул мне с улыбкой. Дотянувшись до его запястья, я чуть сжал его, представляете?
— Представляешь, мама? — Взахлеб рассказывал я дома, и мама потом вспоминала этот мой восторг чуть ли не до конца дней своих, улыбалась этим воспоминаниям. — Представляешь, это же был сам Хомич! Вот, как ты, совсем рядом... Кла-ассно! Я же дотронулся до него, не веришь?
— Верю, — смеялась мама. — И очень тебе завидую...
Глупо, что я так и не приучил себя записывать события, столбить их в памяти.
Сейчас вот приходится ворошить извилины, гадать, перебирая даты...
Где-то в разгар перестроечно-перестрелочных времен нашего бытия пригласили меня в кинотеатр «Рекорд», что располагался под трибуной стадиона в Лужниках, — отмечали там круглую годовщину любимого когда-то нами, мальчишками, фильма «Вратарь».
2011 7 mar2Народу в зале собралось много, и прежде всего потому, что среди гостей юбилейного просмотра были знаменитые наши голкиперы — Яшин, Маслаченко и молодой Харин, первый российский легионер лондонского клуба «Челси», тогда еще слыхом не слышавшего о существования будущего российского олигарха Романа Абрамовича, будущего своего владельца.
Меня представили как одного из авторов документального фильма «Футбол нашего детства», который тогда с успехом прошел по телевидению.
Милый тот вечер закончился в кабинете директора кинотеатра — женщины достаточно молодой и, как мне показалось, достаточно далекой от спорта: явно довольная успешно проведенным мероприятием, она накрыла скромный стол, чтобы отблагодарить гостей и чуть расслабиться.
На столе, как сейчас помню, были три четвертинки водки, бутерброды с колбасой и сыром, баночка маринованных огурчиков, апельсиновый сок и минералка. Еще, кажется, конфеты и овсяное печенье. Впрочем, это не важно.
Мы хорошо тогда посидели: Володя Маслаченко уже не пил, Дима Харин не пил еще, а мы с Львом Ивановичем немного выпили. Вспоминали давние и не очень времена, всякие разные футбольные события, имена и лица, среди которых был, конечно же, и Алексей Петрович Хомич, учитель Яшина, возможно единственный непререкаемый для него авторитет во вратарском искусстве. Я тогда рассказал детскую ту историю, приключившуюся со мной на Водном стадионе «Динамо» Бог знает когда. И добавил грустно, что потом, спустя многие годы, когда Хомич стал уже известным фотокорреспондентом, я, будучи журналистом, вхожим и в спортивное закулисье, и во всякие прочие околофутбольные места, встречался с ним едва ли не на всех матчах, общался запросто и с удовольствием и порой с удовольствием же выпивал по чуть-чуть. Как-то незаметно перешли мы с Алексеем Петровичем на «ты», стали приятелями. Я даже пробовал по примеру других называть его Петровичем, но не выходило — мешали воспоминания...
Был уже поздний вечер, пустая территория Лужников была просторной и тихой. Наверное, недавно прошел дождь — на мокром асфальте барахтались в лужах блики редких фонарей.
Мы шли тогда со Львом Ивановичем к стоянке такси. Шли медленно: Яшин грузно наваливался на костыли, чуть подпрыгивал на единственной ноге, подволакивал, переставляя ее.
— Быть на «ты» с самим Хомичем, — бубнил я, покачивая головой. — Ничего святого...
— Да, да, — отозвался Яшин. Заговорил негромко: — Представляешь, на чемпионате мира в Испании Пеле, узнав, что я приехал из Союза, снял целый дорогущий ресторан и устроил там прием в мою честь...
— Приятно, — улыбнулся я.
— Конечно, приятно, — согласился Лев Иванович. — Наверное, это стоило ему бешеных «бабок»... — Помолчал какое-то время. Продолжил: — И мы ведь сегодня неплохо посидели, верно? Выпили слегка, закусили... Тоже, в общем, прием... А я даже за такой стол не смог бы сейчас расплатиться — пятерка в кармане... На такси. — И тоже произнес совсем уж тихо: — Ничего святого.
Спустя пару лет великого Яшина чествовали на московском стадионе «Динамо» — играли в честь него в футбол, говорили всякие пышные речи, ключи от небольшого автомобиля «Мазда» вручили прилюдно, даже провезли его на нем вокруг футбольного поля по беговой дорожке...
Он махал всем нам рукой и улыбался.
А я вспоминал тот вечер в Лужниках, тот наш легкий перекус в кабинете директора кинотеатра, тот наш разговор по дороге к стоянке такси.
Я всё слышал его голос. Я всё повторял за ним:
— Ничего святого... Ничего святого...

Александр МАРЬЯМОВ