А впереди зима

Сегодня в разговор о том, где черпать живую энергию, здоровье и радость бытия, начатый в № 10 журнала «ФиС» за 2007 год, вступает наш постоянный автор Александр Жиляев.

Вот уже несколько лет подряд я взял себе за правило в переходный период между осенью и зимой не упускать возможности проверить, насколько мой организм подготовлен к зиме. Чуть ли не интуитивно с некоторых пор ежегодно стараюсь поймать момент, который мне кажется самым подходящим для этого. Желательно, чтобы в этот день шел снег, температура воздуха колебалась около нуля градусов с «уходом» в небольшой «минус», а еще лучше, чтобы дул сильный, пронизывающий ветер... Но вот наконец дождался.

Одетый в свитер, шапочку, тренировочные брюки, обутый в кроссовки, выбегаю в нагрянувшую непогодь. Сразу трудно объяснить, почему именно такого момента дожидаюсь. Я бегаю по лесу с неизменным удовольствием около получаса, меняя темп в зависимости от состояния сердца.

Но вот ускоренный бег (темп выше, чем трусцой) прогрел меня. Обильно пошел пот. Снимаю свитер, тщательно закрываю им поясницу, завязав рукава спереди на животе, и пускаюсь в обратный путь, к дому. Хорошо, если встречный ветер обжигает лицо и тело. Еще лучше, если мокрый снег облепляет доступные для него участки тела. Такое ощущение, что я сейчас в тесном контакте со Вселенной. Не просто умозрительно витаю в ней, а с помощью снежной массы и порывов ветра, то есть материальной субстанции, связан со всей Вселенной. Подсознательная мысль о том, что вся система моего организма включена в системную бесконечность Вселенной, кажется мне материализующей. Да, я — в системе Вселенной, я подпитываюсь энергией Тонкого мира. И тем больше, чем больше верю в это... Чувствую, вера в эту системную связь растет во мне из года в год.

Системность подхода к организму является для меня одним из главных требований, которые я выдвигаю в вопросе о здоровье. Мне важно привести в норму основные системы организма: нервную, иммунную, эндокринную, сердечно-сосудистую. Восстановленные, они сами «вытащат» ослабевший орган.

Но теперь я стремлюсь затратить минимальное время на получение максимально стойкого результата. Удовольствие, скажем, от бега в качестве самоцели, как годы назад, сейчас привлекает не меньше, но я жертвую им в пользу сокращения временных затрат. И как это ни парадоксально звучит, пытаюсь не допускать жесткой зависимости от наработанной схемы тренировок — опять же с целью экономии времени для других интересов.

Да-да, я спокойно отношусь к пропускам занятий. Но отслеживаю важный момент: организм не должен за это время утратить форму. Критерием такой оценки считаю возможность продолжения следующего за перерывом занятия с того же уровня подготовленности, на котором остановился на предыдущем занятии. Мне кажется, за долгие годы я изучил свой организм настолько, что нутром чувствую оптимальную паузу.

Это мне нужно по двум причинам. Первая причина: не портить нервы, когда всевозможные форс-мажорные обстоятельства ставят тебя перед выбором — отменить оздоровительные мероприятия или отменить нужное дело. И если дело важное, я отменяю тренировку без угрызений совести.

И причина вторая: сейчас я в том возрасте, когда максималистские амбиции худо-бедно научился укрощать. Хотя я проскакал всю сознательную жизнь и пытался выжать из организма максимум, понуждая его сомнительными императивами. Давай! Обгони! Не уступи! Не прозевай! И если гиря-«двухпудовка», то на мизинце. Если тачка, то посолиднее и «с верхом». Если кувалда, то по спецзаказу, желательно пудовая. Если дрова, то бревна потолще и подлиннее, а колун поувесистее. Если земля, то лопату пошире и вскопать за день чуть ли не все сотки сразу. И на основной работе (в солидной должности) динамика перегрузок, но только нервных, была аналогичной.

Чтобы прийти к теперешнему подходу к организму, потребовались годы борьбы с заработанной непомерными физическими и нервными нагрузками аритмией и другими сердечными неприятностями. Теперь появилась возможность здраво оценить состояние здоровья и отношение к нему в ряду прочих ценностей. Благо я в «бессрочном отпуске» — на пенсии.

Теперь со взвешенной уверенностью могу утверждать, что в ряду ценностей самой значимой является здоровье, а из всех видов собственности самая дорогостоящая — интеллектуальная. А на смену напористо-сокрушающему принципу: «Не уступи!» — пришел наконец мудро-спокойный «Не навреди!».

Осознал я это, к сожалению, поздновато. Но зато теперь с твердым убеждением считаю, что «радовать» организм нагрузками надо только в дозах, необходимых ему (организму), чтобы быть в спокойно-взвешенном, радостно-активном состоянии. Только такие нагрузки, на мой теперешний взгляд, сопутствуют ощущению великолепного самочувствия и веселого настроения для тех, кто выработал свой ресурс в молодости.

Необычный подъем охватывает меня от чувства совпадения моих внутренних установок и желаний с запросами организма, и я наполняюсь уверенностью в том, что теперь никакая хворь меня не одолеет наступающей зимой...

С этой уверенностью я обнаженным до пояса преодолеваю атакуемое снежными вихрями пространство и, смиряя дыхание, вхожу в подъезд и поднимаюсь по лестнице на 7-й этаж.

Пока наполняется ванна, делаю непродолжительный гантельный комплекс, который включает в основном вращательные упражнения для туловища и наклоны. Непродолжительное, но обязательное внимание моим любимым суставам, особенно голеностопам. Им, беднягам, в межсезонье и в зимние оттепели больше всех придется биться с каверзами гололеда на обледеневших неровностях тротуаров. Ну, еще несколько движений, развивающих гибкость позвоночника: опираясь на руки и на ноги, имитирую подлезание собаки под забор. И уже по пути в ванную — вращение головой: вестибулярный аппарат должен быть в форме. А теперь — на десять минут в теплую ванну. Всё! Основная часть раздела выполнена. Сидя в ванне, пытаюсь мысленно убедить себя в том, что мой организм подготовлен к зимним испытаниям. Только что я хватил порцию самой вредоносной части характера зимней погоды, за которой интуитивно-сознательно охотился. Да, самоубеждение — это обращение к мозгу, разуму. А разум творит тело. Надо только самозабвенно верить в это...

Как правило, подобная непогодь — последняя перед настоящей зимой. И вот она наступила... Я уверенно продолжаю вечерние пробежки через день. При морозе до 15 градусов обязательно в конце пробежки, разогретый до пота, раздеваюсь — с утеплением снятым свитером области поясницы и почек. И снова бегу. Получается что-то похожее на закал-бег М.М. Котлярова. Конечно, заботливо утепляю область «второго сердца» мужчины...

Теперь сидения в ванне не требуется, как в упомянутый переходный период. Разгоряченное, еще не остывшее после пробежки тело обмываю предельно холодной водой из крана. Обмывание — нежелательное слово, так как его употребление связано с печальными ритуальными процедурами. Но в моем случае оно предельно точно отражает суть.

Именно неспешное обмывание со всех сторон разгоряченного торса и рук (спину — мокрым полотенцем) максимально холодной водой из крана. Потом — растирание сухим махровым полотенцем. Удачное сочетание полезного с приятным: массирование, оживление недоступных участков кожи спины. И в теплый свитер — доостывать-согреваться.

Потом в ванну наливаю такую же холодную воду по щиколотки. Встаю разогретыми во время бега ногами и топчусь в обжигающей прелести 1—2 минуты. После чего тщательно массирую и растираю ноги полотенцем. И свободен. Всё. Никаких простуд. Никакого гриппа, с какой бы степенью разнузданности он ни истязал знакомых или соседей.

В утренние процедуры включаю обливание ног до коленей струей воды из крана с постепенным изменением температуры (от комнатной — до предельно холодной в кране) — 4—5 циклов... Кратковременное воздействие контрастных температур.

Можно постепенно увеличивать (скажем, ежедневно на 1 минуту) время воздействия струи, начав с 1 минуты. Но в сумме — не более 8—10 минут. Здесь есть варианты: вставать в два тазика — с горячей и холодной водой обеими ногами по лодыжку, переступая из одного тазика в другой. Я пробовал и так, и так. Но под струей мне нравится больше: меньше времени тратится. Хотя эффект от тазика устойчивей. Вначале я пользовался секундомером. По мере накопления опыта — на глаз: по самочувствию, по интуиции. Начинаю и заканчиваю процедуру теплой водой.

Но до отработки этой устоявшейся методики бывали случаи, когда болело горло. О том, как раз и навсегда я почти 40 лет назад избавился от ангины, преследовавшей и истязавшей меня после интенсивной и значительной сгонки веса перед соревнованиями, я уже рассказывал («ФиС», № 10, 2004 г.).

В детстве и юности бывали случаи простуд и болезненных проявлений в горле. Лечил народным, испытанным с детства, способом: полоскания. На стакан кипяченой воды — чайная ложка соды, капля йода. Полоскать до опорожнения стакана. Если не очень помогало, усиливал лечение. Рецепт «усилителя» тоже общеизвестен: в стакане вскипевшего молока растопить столовую ложку сливочного масла и столько же — засахаренного меда. И сразу же горячим, насколько можно терпеть, выпить не спеша, «погыгыкивая» горлом. Многие скажут: «Нельзя пить такое горячее». Утверждаю собственным опытом: только так и помогает. А на ночь — чай с малиной и с малиновым же вареньем «в охотку», но не меньше двух стаканов. И сразу под теплое одеяло. Если еще кто-то заботливо подоткнет одеяло и пожелает добрым голосом выздоровления, то уже наутро успех стопроцентный.

Правда, в детстве я болел мало. Однако важные наблюдения на эту тему сделал и нужные предпочтения оказал. И этому обязан своим двум бабушкам. Отношение к здоровью (к болезни) у них было диаметрально противоположным. Одна бабушка — гордая, суровая, сухопарая, немногословная, подвижная. И вторая — пухленькая, малоподвижная, уступчивая, набожная донельзя, буквально источавшая любовь и ласку. Надо ли говорить, что в детские годы я больше любил вторую и был ее любимчиком. Она ублажала меня всякими сластями, кутала и укрывала от любого холода и ветерка.

Первая же всячески поощряла мои босоногие, в одной рубашке и штанишках, вылазки на снег. Сама никогда не куталась. Под исподней холщовой рубахой никакого белья не носила (как и большинство русских крестьянок ее времени). И ничего: родила и вырастила четверых сыновей и двух дочерей. Лекарств никаких никогда не признавала. Только народные средства, о которых я упомянул выше. Да еще любила париться в русской печке — паром и веником выгоняла любую хворь.

Вторая же бабушка была очень теплолюбива. Жарко топила печку. Без всякой надобности погружала свое изнеженное тело в массу кофт и душегреек, с особой тщательностью отслеживала каждую щелочку в форточках или неприкрытых дверях, стараясь моментально от них избавиться. А уж лекарства стремилась иметь на всякий случай жизни и употребляла их с видимой охотой, рьяно исполняя любые предписания врачей.

А результат? Первая бабушка дожила в хорошем здравии почти до 90, а вторая «убралась», далеко не дотянув до 60. И вот ту бабушку, у которой я всегда получал привет и ласку, я почти не помню. А первая, которую боялся и часто старался избегать, с ее суровыми, но, как показало время, справедливыми житейскими установками, стала во многом источником моей жизненной философии. Уж, во всяком случае, в отношении к собственному здоровью...

В голубоватые проруби облаков льется солнечное сияние. И в то же время огромные пушистые снежинки с медлительной тщательностью фильтруют бесплотную протяженность пространства. Вся эта очищенная бестелесность бесконечности мгновенно заполняется веселой, радостной врачующей энергией Вселенной. И властно, неудержимо зовет, зовет, зовет!..

А где там мои кроссовки?!

Александр ЖИЛЯЕВ