Высотница, которая боится высоты

На Олимпиаде в Афинах все “золото” в прыжках взяли наши соотечественницы. Мало того, и прыгунья в длину Татьяна Лебедева, и прыгунья с шестом Елена Исинбаева (о которых мы писали в преддверии Игр в Афинах), и, наконец, прыгунья в высоту Елена Слесаренко — из одного города, из Волгограда (уникальный, по-моему, случай в истории не только “королевы спорта”, но и спорта вообще). Причем если Лебедева и Исинбаева еще на Олимпиаде в Сиднее примеривались к мировой короне, то о Слесаренко тогда никто не слышал. Она появилась как чертик из табакерки. Зимой 2004 года неожиданно для многих победила на чемпионате мира в помещении, а потом стала олимпийской чемпионкой.

Как мы безумствовали, когда Слесаренко выиграла “золото” Афин. Выиграла, что называется, за явным преимуществом, легко и непринужденно преодолевая высоту за высотой, будь то 1,98 или 2,06 метра. Хотя, между прочим, это рекорд России. Прежний — 2,05 метра — стоял непобитым 20 лет, и даже, кажется, самой рекордсменке Тамаре Быковой надоело ждать, когда же ее превзойдут.

На наших глазах появилась не очередная чемпионка Олимпийских игр по прыжкам в высоту, но — королева высоты. Потому что Лена не просто раз за разом штамповала классные попытки, аккуратненько преодолевая все запланированные ею и тренером Борисом Горьковым рубежи. Нет, она — блистала. И даже на мировой рекорд замахнулась с вполне реальными шансами — только уж очень устала после многочасовой борьбы. Где там чемпионка мира южноафриканка Клюте, какая там Вика Степина с Украины, неожиданно ставшая бронзовым призером (при всем подчеркнуто уважительном к ним отношении со стороны Лены)? Их просто не существовало. Вернее, конечно же, они были, присутствовали, прыгали, соревновались, боролись до конца. Только все равно создавалось ощущение, что они — статисты, а солирует — Слесаренко.

У нее безукоризненный стиль полета над планкой. Помогает совершенное владение телом, ведь Лена бывшая танцовщица (она окончила хореографическое училище, могла пойти в балет, да рост (1,78 метра) подкачал, партнера не нашлось). И еще — не уверен, правда, что она сама это осознает, — абсолютная уверенность в себе, в своем превосходстве, в своем успехе. На соперниц Лена даже и не смотрит, лишь ловит реакцию трибун на их прыжки. Кстати, в ожидании своей очереди Лена надевает темные очки, набрасывает платок или шаль и уходит подальше от сектора. Но когда объявляют ее попытку, идет “на вы”. И никаких конкуренток просто нет вокруг. Не существуют.

Слесаренко прыгает интуитивно, по наитию, по вдохновению. Как озаряет поэта необычная рифма, образ, аллюзия, так Ленка… уйдет вся в себя (у нее потрясающее умение концентрироваться, полная отрешенность от всего) — и выдаст нечто! Соглашусь, что и ее подруги по сборной России Анечка Чичерова и Мариша Купцова тоже красивы внешне, тоже эффектно прыгают. И все же Лена вне конкуренции. Понимаете, все-таки у них прыжки как бы разбиты на отдельные фрагменты. Все четко видишь и осознаешь. Вот разбег, вот толчок, взлет, переход планки, приземление. Какие-то “разброд и шатания”, хаотичный разброс кусочков. Как у Пикассо в его поздний период. А у Слесаренко — полная гармония, классическое произведение искусства. Все фазы как единое действо. Создается целостный образ. Ее прыжок — это один длинный, завораживающий полет. Она словно растягивает удовольствие. И для себя. И для нас. Вот этим и подкупает.

Чем еще определяется талант или даже гениальность? И не только в спорте. Во-первых, мне кажется, моментальным взрывом. Неожиданностью проявления. Слесаренко бегала спринт и барьеры, прыгала в длину. Высота — одна из составляющих обычных легкоатлетических тренировок. Но ведь что-то же увидел в ней Борис Николаевич Горьков, давно оставивший тренерское дело (много ли, увы, тренер детей, молодежи может заработать?), ушедший в бизнес, случайно забредший на родной стадион и вдруг вставший, как вкопанный: Леночка, тростиночка, неумеха еще, прыгала. И сразу понял — талант. Так они оказались рядом, вместе. Почувствовав, что Лена — истинный талант, Горьков бросил свою коммерцию и сумел огранить самородок, попавший к нему в руки.

Лена — идеальная ученица, человек ответственный, даже слишком правильный, что ли.

Трудяга, каких мало. “Мне совершенно не в тягость любые, пусть самые изматывающие тренировки. Бывает, даже с Борисом Николаевичем ссорюсь. Он мне говорит, чтобы сделала прыжков 10—12, а я в штыки: хочу еще…”. Или такая вот сценка на даче. Вдруг — ни с того ни с сего вскакивает, бежит в огород, хватает лопату и — все грядки перекопала. Саша, муж, рот разинул, только крикнул вдогонку: “Ты что, милая моя, красавица моя? Что на тебя нашло? Отдыхать же приехала…” А ей просто захотелось размяться, почувствовать физическую усталость.

Между прочим, Лена когда-то училась в весьма серьезном вузе: в Медицинской академии, на фармацевтическом факультете. Не пользовалась никакими поблажками. Как и все студенты, к 10 — на занятия, в 16 заканчивала и неслась на стадион. И так — два курса. Но когда поняла, что страдают и учеба (она не привыкла быть в хвосте, но медик с “трояками” в дипломе — нонсенс), и спорт, скрепя сердце (мечтала же стать фармацевтом, а мама и вовсе видела дочку дипломированным врачом) перевелась в физкультурный институт. Подводить ни себя, ни других просто физически не может.

Лена — сильный человек. Сколько раз черная кошка в виде каких-то удивительных фантомов ей дорогу перебегала — и ничего, побеждала. То едет на “Ауди”, а мужичонка на “Москвиче”-развалюхе прямо перед ней выезжает и… тормозит. Спасла реакция легкоатлетки. Иначе, весьма вероятно, не видать ни ей, ни нам ее олимпийского золота. Кстати, она на соревнования ехала, которые вскоре выиграла. Или уже прямо на соревнованиях у нее крадут сумку. Ладно, шмотки, даже паспорт и деньги (хотя жалко, конечно, да и 20 тысяч зарплаты за два месяца кое-что значили для нее, еще не избалованной коммерческими стартами). Но там ее любимые прыжковые шиповки были. А до выхода в сектор — 15 минут. Побежала к менеджеру своему, у которого в манеже ЦСКА свой магазинчик. Подобрал он какие-то тапки. Еле Елена ногу в них всунула. И что же? Пошла, прыгнула, победила. Кстати, эпизод для меня — знаковый. Да что далеко ходить? В Афинах, в аэропорту, какой-то рассеянный араб наехал груженой тележкой ей на ногу. Поэтому во время квалификационных испытаний почувствовала боль и с трудом, коряво, по собственному признанию, через скромные для нее 195 сантиметров “переползла”. Так надо же, в финале порвался шнурок на кроссовке. Искать другой негде и некогда. Кое-как затянула, прыгнула, победила…

Вы знаете, что больше всего (после золотой медали, естественно) обрадовало Лену после победы в Афинах? Что муж за тысячу верст примчался встречать ее в Шереметьево, всю ночь на своей “Тойоте” из Волгограда пилил, чтобы первым обнять и поздравить любимую. Какой женщине, настоящей женщине, это не в кайф? А еще, что появилась возможность совершить такой шопинг по афинским магазинам, чтобы чертям тошно стало. И сделала. Да вот убивалась потом, что ничего из обновок для чествования (ее же чествования) в “Русском доме” не пригодилось. Опять опоздала. Но почему? А в этом тоже вся Елена Слесаренко. Вместо того чтобы плясать, выпивать и закусывать всякими вкусностями, она подхватила барахло Паши Герасимова, прыгуна с шестом, который травмировался в секторе и не закончил соревнования, и понеслась к нему в больницу. А на корабль, где проходили все многочисленные (как-то не по числу побед, между прочим) тусовки, попала уже к шапочному разбору…

Ну вот же, вот что в Лене главное. Женщина она, прекрасная русская женщина. Взбалмошная и покорная, упрямая и терпеливая, романтичная (смеется: “Замуж по глупости в 18 лет выскочила. А оказалось — любовь…”) и практичная, кокетка и хранительница очага… Вот только смутилась, когда я спросил, угостит ли чем-нибудь эдаким, коли приеду в Волгоград? Даже покраснела, но все же “раскололась”:

— Извините, об этом мало кто знает, но я абсолютно не умею стряпать. Так уж получилось. Мой младший брат закончил — только вы не улыбайтесь, не улыбайтесь, не так, как герой Хазанова, — кулинарный техникум. Он помешан на гастрономии. Работает в хорошем ресторане шеф-поваром. Так я пользуюсь в нужных случаях тем, что его хлебом не корми — дай продемонстрировать свое искусство… Наверное, это мое упущение. И родителей, видимо, и мужа. Мне ведь ничего особенного не надо. Довольствовалась обедами в ближайшей кафешке. А нормально ела у папы с мамой. Потом — и у родителей мужа. Вот такая я плохая жена… И как Сашка терпит? — И засмеялась. Легко так, подкупающе, открыто…

А что она на пьедестале такая суровая — да ведь кто как реагирует на победы и признание. Мне даже нравится, что нет в ней этой истерии, экзальтации, соплей, каких-то неестественных слез, которые почему-то стали неотъемлемой частью победного имиджа иных спортивных (и не только) звезд. Между прочим, она даже гимн в Афинах не услышала, о чем-то своем думала, хотя заранее себя настраивала, что обязательно, когда гимн заиграют и флаг начнут поднимать, надо всплакнуть. Вроде бы так принято. Но, и в этом тоже вся Лена, не сумела свое существо переломить. Ну не восторженная она идиотка — что ж ее за это казнить, что ли. Ведь не сухарь же, не синий чулок (иначе замуж бы так рано не вышла). В Монте-Карло, уже после Афин, перед финалом Гран-при (кстати, ведь опять выиграла) и позировала фоторепортерам (обычно запрещает себе это делать до старта, чтобы не сглазить), и воздушные поцелуи раздаривала, и ручкой махала, и в очаровательных книксенах приседала, со всеми знакомыми обнималась, смеялась… В общем, вела себя не как знаменитость и закованная в звездные рамки прима, а как обворожительная женщина со всеми своими прелестями и умилительными несообразностями.

Знаете, чего больше всего боится лучшая высотница мира? Никогда не догадаетесь. Высоты! Как же так, Леночка?

— Да ну вас, не утрируйте… Два метра, да мякенькие маты, да сгруппировавшись нормально — конечно, ерунда. Ну а самолетов жутко боюсь, это да. И на балкон высокий выйти. Вот говорю с вами и ловлю себя на мысли: что же будет, что же будет… Мы с Сашей в квартире, которую его родители нам оставили, жили. В маленькой такой, на втором этаже. А сейчас купили новую, как раз бегаю в поисках мебели, убранства… Так он высоко-высоко. И что же я делать-то буду? Ужас. В горы не хожу, хотя люблю смотреть на них. Вообще экстрим не по мне: парашют, скажем, или “тарзанка”. На Димку Саутина (тоже великий маэстро прыжков, только в воду. — И.Ф.) смотрела — и невольно глаза зажмуривала. Как справляюсь, когда лететь надо? Нет, не привыкла. Наверное, я фаталистка. Купила билет, — значит, надо лететь и ни о чем плохом не думать. Плейер подключу, книжку возьму (“Мастер и Маргарита”, вообще Булгаков меня очень успокаивает) — и отключаюсь…

Да, Лена вновь взлетела. Теперь придется терпеть.

Игорь ФЕЙН