Говорят, Жук отличался чрезмерной требовательностью и не жалел учеников. В какие-то моменты так, наверное, и было. Но вот кого он действительно никогда не жалел, так это самого себя. В начале нашего знакомства я спросил его, когда можно прийти к нему на тренировку. «В любое время, — ответил он, — хоть в восемь утра. Я 10—12 часов на льду». На следующий день я постарался прийти к нему точно в восемь утра. Жук уже был на катке вместе со своими учениками.

Станислав Жук на тренировке
Фото из архива «ФиС»

— А почему ты не снял шарф? — спросил я его во время короткой паузы. — Разве он тебе не мешает?

— Мешает, конечно. Но у меня болит горло, да и температура под 39…

Станислав Жук понятия не имел, что такое дипломатия, и потому очень часто поступал, не продумывая ничего заранее, а подчиняясь лишь своим душевным порывам. Ирину Роднину, например, Жук мог и ласково назвать птенчиком, и гневно окрестить «олимпийской бестолочью», если она с запозданием реагировала на его замечания.

— Когда бывшая одиночница Роднина начала заниматься парным катанием, — вспоминал Жук, — она не чувствовала специфики этого вида. Носилась по катку, не замечая партнера. Но мне удалось сделать ее «зрячей».

Впервые я увидел Ирину Роднину на тренировке у Жука в 1967 году. В перерывах между тренерскими указаниями она не отказывала себе в удовольствии поразвлечься: изображала утомленную славой знаменитость и тут же, «сменив пластинку», поражала всех цирковой эксцентрикой. У меня же тогда не возникало даже мысли о том, что это маленькое существо (рост — 151 см) в паре с Алексеем Улановым скоро сумеет не только стать чемпионкой Европы и мира, но и утвердить свой завораживающе-рискованный стиль.

— Не одним лишь темпом определяется характер эмоций, — объяснял мне особенности этого стиля Станислав Жук. — В каскаде параллельных прыжков, в скорости катания может таиться глубокое, даже элегическое чувство, а в плавном, медленном движении — эмоциональный взрыв.

Современность... В этом понятии сходятся все наши проблемы. Но как постичь ее суть? Может, стоит только увеличить темп, как сразу откроется ее ускользающий образ? Почему же тогда многие современные музыканты нередко обращаются к сочинениям Баха, которые вовсе не удивляют темпом? Почему композиторы включают в свои партитуры клавесин, хотя рояль и богаче по своим выразительным возможностям, и современнее?

Если бы можно было дать универсальный ответ на эти вопросы, то всё было бы до унылости ясно и просто. Но тогда, наверное, не было бы ни искусства, ни спорта… Поэтому ответить на них я могу лишь в самой общей форме. Чувство современности — в природе человека. Мы должны открывать простор этому чувству, а для этого приходится рисковать, уходя с безопасных и, казалось бы, таких современных «автострад»...

Не помню уже, когда в исполнении Родниной и Уланова мы впервые увидели «Калинку». Не знаю, как они это сделали. Почему старинная мелодия вдруг обрела обжигающую свежесть? Не понимаю, как смогли фигуристы передать это медленно и долго вырастающее чувство любви, эту нежность, заставляющую запрокинуть голову, чтобы вглядеться ввысь...

«Ах, сосёнушка зеленая, не шуми ты надо мной…»

И сразу — темп, темп… И когда кажется, что уже невозможно прибавить ни в скорости, ни в сложности, они уверенно и мощно взлетели к совершенно открытой — до беззащитности — высокой ноте: «Ах!»

«Ах, красавица, душа-девица, полюби же ты меня…»

Невозможно было поверить, что всё в этой композиции было заранее отработано. Да и разве можно «отработать» вдохновение, порыв, разве можно заставить всех жить в ритме твоей музыки, если она не рождается в тебе сейчас, сию минуту, сию секунду?

...Шахматный гений, герой знаменитого романа Владимира Набокова «Защита Лужина» видел шахматные комбинации во всем, что представало перед его взором. Станислав Жук был создан природой точно таким же образом. Для него, по-моему, всё, что он видел и чувствовал наяву и даже во сне, было лишь материалом для создания новых композиций.

— Мне нередко снится то, о чем я еще не догадался в фигурном катании, — рассказывал мне Станислав Алексеевич, — новые элементы, необычные связки и тому подобное. Но то, что привиделось вам во сне, чаще всего в течение считанных секунд исчезает из вашей памяти. Как же это сохранить? У меня есть свой способ. Перед сном я кладу рядом с кроватью блокнот и карандаш. И если проснусь ночью, то, увидев во сне очередную «подсказку», могу сразу же зафиксировать ее на чистом листке...

После чемпионата мира-1972 в Калгари (Канада), где воспитанники Жука завоевали «золото», Алексей Уланов расстался с Родниной и стал выступать в паре с Людмилой Смирновой, в которую давно был влюблен.

— Я собиралась тогда распрощаться со спортом, — вспоминала Ирина Роднина. — Готовилась к этому долго. И вдруг за какие-то две недели всё изменилось. Станислав Алексеевич открыл для меня нового партнера, и в апреле 1972 года предложил Саше Зайцеву встать в пару со мной.

До встречи с Жуком и Родниной высшим достижением Александра Зайцева было 10-е место в паре с Ольгой Давиденко на первенстве СССР 1970 года. И вряд ли кто-нибудь мог тогда предположить, что этот 20-летний спортсмен способен в кратчайшие сроки совершить скачок в мастерстве. Станислав Жук тоже не занимался прогнозами. Угадав потенциал Зайцева, он с абсолютной точностью определил, каким образом следует подвести никому не известного фигуриста к высшим спортивным вершинам.  

— За короткий срок мы выполнили огромный объем работы, — рассказывал Жук. — Если Ирина с Алексеем катались четыре часа в день (при двухразовых занятиях), то Роднина и Зайцев тренировались на льду по пять-шесть часов. Плюс занятия по ОПФ и отработка поддержек в зале.

Трудность работы с Зайцевым состояла в том, что с ним нужно было и учить новые для него элементы, и исправлять технику, и делать программу. Нужно было предугадывать, сумеет ли он к такому-то дню выучить то-то и то-то, поэтому я вынужден был вставлять в программу элементы и связки, которые Саша еще не умел делать...

В сентябре 1972 года пара Роднина—Зайцев впервые предстала перед зрителями на показательных выступлениях в Запорожье, а уже через год безоговорочно победила на чемпионате Европы в Кёльне. Вслед за этим Роднина и Зайцев сумели опередить всех и на чемпионате мира в Братиславе, хотя там, как могло показаться, сама судьба пыталась им помешать. Когда воспитанники Жука выступали со своей произвольной программой, музыка вдруг умолкла, в зале наступила полная тишина (как потом выяснилось, в радиокабине почему-то отключился ток).

После невероятного успеха, достигнутого в столь экстремальной ситуации, отношения между тренером и его воспитанниками, вроде бы, должны были стать почти идеальными. Однако они внезапно испортились. Почему? Жук никогда не называл причины этого, а Роднина в одном из своих интервью однажды сослалась на усталость от поведения Жука. Что же произошло между ними на самом деле? Не знаю и не хочу знать…

Как бы то ни было, но ни Жук, ни его воспитанники не собирались налаживать отношения друг с другом, и в 1974 году Роднина и Зайцев перешли к Татьяне Тарасовой. Однако через много лет, во время празднования своего 70-летия, трехкратная олимпийская чемпионка, оставив в прошлом давние обиды, сочла необходимым произнести слова благодарности Станиславу Жуку, заявив, что он был ее единственным и настоящим тренером.

...Даже посещая кабинеты высоких начальников, Станислав Алексеевич Жук всегда оставался в своем собственном мире, где и черпал аргументы для доказательства своей правоты. И это порой выходило ему боком.

Как-то раз, перед очередным чемпионатом Европы, председатель Спорткомитета СССР Марат Грамов выступил перед руководителями и тренерами сборной команды страны по фигурному катанию с ритуальными наставлениями о том, как надо работать со спортсменами и какие задачи следует решать в первую очередь. Выслушав эту речь, Жук встал и, сделав пируэт, обратился к Грамову, призвав его перейти от пустых слов к делу: «А вот так сделать вы можете? Ну-ка, попробуйте». Это предложение Грамов пропустил мимо ушей, а тренер С.А. Жук тут же стал невыездным.

— Я за то, — говорил Станислав Алексеевич, — чтобы и в жизни, и в спорте были острота и новизна, словом, оголенные провода.

Всё это он получил сверх всякой меры, поскольку, отстаивая свои принципы, никогда не шел на компромиссы, стремясь обеспечить себе спокойствие и благополучие.

В прежние времена мне не раз приходилось в качестве «литературного негра» писать статьи за знаменитостей. По мнению моего начальства, это входило в мои обязанности, гонорар же выписывали звездам, которые порой даже не удосуживались приехать за ним.

Такое задание я однажды получил в Агентстве печати «Новости» (АПН), в котором тогда работал: мне поручили подготовить статью за подписью Станислава Жука. Гонорар, естественно, был выписан Станиславу Алексеевичу. Узнав об этом, он сказал, что деньги должны быть выплачены мне. Когда же я объяснил, что это невозможно, Жук тут же приехал в АПН, получил деньги, сунул их мне в карман и пригласил меня в модное тогда кафе «Лира», где за бокалом вина долго рассказывал о своих учениках, предрекая каждому из них блестящее будущее.

Прошло несколько лет, и я увидел совсем другого Жука…

В тот день он позвонил мне и попросил прийти к нему, чтобы помочь написать что-то вроде резюме, необходимого для поиска работы за рубежом.

Станислав Алексеевич жил один. Войдя в его пустую квартиру, я сразу ощутил гнетущую атмосферу одиночества. На столе стоял графин с водкой, а в глубине комнаты, перед иконой, горела свеча…

— Ты действительно хочешь круто изменить свою жизнь? — спросил я его. — И у тебя есть конкретные предложения?

— Их не так много, и я не хочу о них распространяться. Скажу только, что мне, конечно же, хотелось бы поближе познакомиться с тем, как работают мои коллеги в Америке, Канаде, Японии. Перенять то хорошее, что есть у них. До сих пор у меня не было такой возможности. Если же кто-то из-за рубежа приглашал меня поработать, то мои руководители, ничего не говоря мне об этом, сообщали тому человеку, что я либо болен, либо слишком занят.

Так что же подтолкнуло Станислава Жука к попытке поискать счастья за рубежом? Ответить на этот вопрос проще простого. Вот текст от 27 апреля 1983 года: «…в связи с систематическим нарушением морально-этических норм поведения, снижением уровня подготовки спортсменов Спорткомитет СССР признал нецелесообразным привлекать С.А. Жука к работе в качестве тренера сборной команды страны по фигурному катанию на коньках».

— А в 1986 году, — сказал мне Жук, — у меня возник конфликт с некоторыми моими воспитанниками. К сожалению, эти молодые люди хотели поверить — и поверили — тем, кто говорил им: «Того, что уже сделано вами, вполне достаточно. Теперь вы можете пожить по-человечески, прекратив бесконечную гонку за недосягаемым идеалом». Я же не из тех людей, которые под натиском обстоятельств готовы уступить в принципиальных вопросах, поэтому расстался со своими звездами и стал тренировать группу подростков.

В 1986 году развернулась кампания по дискредитации прославленного тренера. Начало ей положила направленная в ЦК КПСС жалоба на С.А. Жука, в которой он без каких-либо доказательств был обвинен в «аморальном поведении». Защитить Жука попыталась Елена Водорезова, написавшая в ЦК КПСС письмо, в котором опровергала все эти обвинения. Тем не менее Станислава Алексеевича Жука отстранили от тренерской работы.

Когда в начале 1990-х Жука отлучили от фигурного катания, многие его друзья и знакомые «на всякий случай» отдалились от него. И подполковник С.А. Жук почти в полном одиночестве жил в Москве на свою пенсию.

— Я привык, что за меня говорят результаты, которых я достиг, — как-то сказал он мне. — Но тот, кто сегодня придет на каток ЦСКА и увидит стенд с фотографиями лучших тренеров и спортсменов армейского клуба, подумает, что Станислав Жук ничего не добился: моей фотографии там нет.

Когда-то он подготовил великолепную фигуристку Елену Водорезову, которая в 12 лет выиграла чемпионат СССР в одиночном катании (потом она еще четыре раза добивалась такого же успеха), а в 14 лет стала первой советской одиночницей, завоевавшей «бронзу» чемпионата Европы. К этим наградам Елена Водорезова в 1982 году добавила еще одну бронзовую медаль чемпионата Европы, а в 1983 году стала серебряным призером чемпионата Европы и бронзовым — чемпионата мира.

Комментатор Сергей Кононыхин берет интервью
у Елены Водорезовой и ее тренера Станислава Жука
Фото из архива «ФиС»

— Станислав Алексеевич остался в моей памяти как очень внимательный человек, который сумел поддержать меня в трудные дни, — вспоминала Водорезова. — Когда я серьезно заболела, тренер был рядом со мной. И благодаря ему я сумела вернуться на лед и добиться новых успехов...

Когда-то Станислав Жук сказал мне: «Моя цель — продвинуть вперед фигурное катание, сотворить с помощью моих воспитанников то, чего не делал никто. Звания и медали — это приложение к творчеству, а не наоборот!»

Сегодня в России работает немало тренеров, чьи воспитанники тоже «творят на льду то, чего не делал никто». Но значит ли это, что они следуют заветам Жука? Вряд ли, ведь чаще всего его вспоминают не как выдающегося спортсмена и тренера, а как нарушителя «морально-этических норм», неравнодушного к спиртному. Такова уж судьба Жука; ее эпилогом стало забвение, которое искажает его прошлое, обесценивая достижения выдающегося тренера и скрывая драматизм его жизни с «оголенными проводами».

Многим современным тренерам, вне зависимости от того, кого из своих предшественников они чтут, присуща та же одержимость своей профессией, которая была свойственна Станиславу Алексеевичу Жуку. В число этих специалистов входят и бывшие когда-то его учениками С. Четверухин, Е. Водорезова, С. Леонович, С. Шахрай, А. Кондрашова. Особых успехов на тренерском поприще добилась Елена Водорезова, сумевшая привести к олимпийскому «золоту» Сочи свою воспитанницу Аделину Сотникову.

«Всё тайное становится явным», — гласит вечная истина. И потому, наверное, нет ничего удивительного в том, что подлинный образ Станислава Алексеевича Жука постепенно пробивается сквозь пелену многолетнего забвения, разрушая окутывающие его слухи и домыслы...

Через 10 лет после смерти Станислава Алексеевича Жука, 19 ноября 2008 года, произошло событие, в котором, наверное, можно увидеть торжество справедливости: в Москве на Аллее славы ЦСКА был установлен бюст выдающегося тренера. А с 2015 года имя Станислава Жука носит спортивная школа олимпийского резерва по фигурному катанию на коньках ЦСКА.

Андрей БАТАШЕВ

Визитная карточка

Станислав Алексеевич Жук (1935—1998), заслуженный мастер спорта по фигурному катанию, заслуженный тренер СССР.

Выступал в парном катании с Ниной Бакушевой, ставшей впоследствии его женой. Станислав и Нина Жук были четырехкратными чемпионами Советского Союза (1957, 1958, 1959 и 1961) и трехкратными серебряными призерами чемпионатов Европы (1958—1960).

Нина и Станислав Жук. Эта спортивная пара была первой из наших, признанной на международной арене.
Фото из архива «ФиС».

В 1958 году на чемпионате Европы они впервые исполнили поддержку на одной руке. В те времена считалось, что это опасно для здоровья, поэтому судьи оставили «незаконный» элемент без оценки. Однако на следующих чемпионатах эта поддержка была разрешена.

Жук был тренером-экспериментатором, постоянно придумывал новые элементы; около двух десятков из них, как подсчитали эксперты, используются в современном фигурном катании. Среди его звездных учеников   Ирина Роднина, Алексей Уланов, Александр Зайцев, Сергей Четверухин, Александр Фадеев, Екатерина Гордеева, Сергей Гриньков, Елена Водорезова.